— Послушай, неужели нельзя огонь зажечь? Я от бывалых походников слышала, что это сверх элементарно.
— Жаль, что их нет рядом, — хмыкнул мужчина.
— Ну, там, палочку потереть, — без особого энтузиазма предложила Нина.
— Ага. Особенно если они все влажные и трухлявые. Необходимо что-то жёсткое. Лучше бамбук или, на худой конец, дуб, бук или что-то подобное. Я уже обдумывал все эти варианты.
— А искру из камня вышибить?
— Всюду известняк. Он искры не даёт. Кремний или гранит… что-то в этом роде нужно.
— А ты знаешь, я где-то читала… какой-то автор. Забыла, как его звать, но это не важно. Один из его героев с помощью стёкол из-под часов… глиной как-то закрепил их между собой, залил внутрь воды, и получилось увеличительное стекло, и потом всё так просто поджигал.
— Это, Жюль Верн, — улыбнулся Виктор, — Таинственный остров.
— Да, точно, Жюль Верн. Я в детстве его читала!
— А у нас нет часов, нет очков, нет стёкол, а глину здесь не найти.
— Было бы увеличительное стекло… эх! А нельзя его как-то сделать, что-нибудь отшлифовать.
— Что именно? — с иронией улыбается мужчина.
— Ну, не знаю? Лед, например!
— Лед?
— Ах да, конечно, глупость сморозила, — пожала плечами женщина.
— Здесь есть ледяная пещера. Я даже знаю, как к ней пройти. Это сравнительно недалеко отсюда, а спуск совсем простой, — Виктор даже привстал в возбуждении. — Там есть ледяное озеро и лёд там небывалой прозрачности, чище самого чистого стекла. А ведь линзу из него можно приготовить. Ты чудо, Нина!
От переизбытка чувств он её крепко обнял. Женщина поморщилась от боли, но счастливо улыбнулась.
— Хочется прямо сейчас идти, — произнесла она. — А как же ты его шлифовать будешь? У нас нет абразивов, всяких паст?
— Руками! Теплом рук! — засмеялся Виктор.
Он уже определённо знает, огонь они добудут. Такое ощущение, что они перешли на следующий уровень в некой компьютерной игре под названием — жизнь. От перевозбуждения они долго не могли заснуть и долго разговаривают. Но по молчаливому согласию о прошлом старательно говорить избегают, эта тема под запретом. Они строят планы на будущее. Очень хочется построить настоящий дом! А ночь тёплая, так хорошо сидеть рядом друг с другом. Нина прижалась к крепкому мужскому плечу, так и заснула.
Виктор спал не более двух часов. Он осторожно отодвинул от себя женщину, подложил под её голову свёрнутую тряпку, а сам поковылял к морю, радуясь, что уже может наступать на больную ногу.
Рассвет окрасил море в нежные пастельные тона. В ближайших кустах просыпаются птицы, но ещё не поют, лишь прыгают с ветки на ветку. Совсем близко от берега проплыли косатки, они выслеживают морских котиков. Виктор внимательно осмотрел берег, но ластоногих животных не увидел. Сейчас бы он не стал идти на поводу у женщины и не задумываясь пошёл бы на охоту. Он поменял протухшую на крючке наживку, сделал заброс. Некоторое время сидел в надежде на поклёвку, но чуда не произошло. Тогда со вздохом поднялся и пошёл ловить кузнечиков, но и здесь его ждал неприятный сюрприз. Ночь была тёплой, и эти твари скакали по траве как лошади по полю боя. С больной ногой он не смог поймать ни одного. Виктор вернулся в свой лагерь. Обновил наживку. Без надежды на успех вновь закинул свою снасть. Сел на камни и грустно склонил голову.
— Как там с кузнечиками? — подошла к нему Нина.
Женщина сладко зевнула, поёжилась от утренней прохлады, но бесстрашно зачерпнула ледяную морскую воду и тщательно умылась.
— С кузнечиками полный облом, — неохотно ответил Виктор.
— Что так? — испытующе посмотрела на него Нина.
— Тепло. Они только по холоду едва ползают.
— Жаль. Кушать хочется. Ты тут полови рыбку, а я пройдусь вдоль берега, может, что найду.
— Пройдись, — с непонятным безразличием произнёс Виктор.
— Да всё будет нормально! — Нина неожиданно потрепала его за волосы. Она чётко уловила его состояние и оно ей не понравилось.
Виктор погрузился в тяжёлые размышления. А женщина, смешная в солдатской шинели, пошатываясь, пошла вдоль берега.
Как странно, но Нина впервые заметила окружающую красоту: суровые скалы прикрыты голубым туманом, зеленеют рощи из кустарниковых деревьев, в долинах пламенеют шапки горных пионов и восхищают своей красотой эдельвейсы. Клубящийся туман, поглощая скалы, словно втекает в долину, делая её загадочной и таинственной.
— А ведь это тучи! — воскликнула женщина и поняла, как высоко вознёсся весь мир, почти к самому небу.
Затем она посмотрела на море и её ужасают огромные просторы. Ни одного корабля, ни дыма на горизонте, лишь косатки крутятся у самого берега. Им хорошо, сколько воды! Но что это? Нина увидела на берегу блестящее чёрное тело и белые пятна по бокам. Она сорвалась в бег и остановилась как вкопанная. На отмели завяз детёныш косатки. Его учили охотиться на морских котиков, но он не рассчитал силы и теперь неизбежно погибнет. Малыш выпустил жалобную трель, и сердце у Нины облилось кровью. Жалость затуманила глаза, но его сменило жёсткое выражение. Она, не узнавая себя, посмотрела на детёныша косатки как на будущую жертву. Совсем рядом виднеется огромный плавник. Косатка-мать пытается вызволить своего детёныша из смертельной западни, подрывая каменистую землю плавниками.