— Она по краю пробежала. На осыпь не наступает, умная, — остановился Алик.
— Пройти сможем? — Виктор утёр со лба пот, с усилием сглотнул сухую слюну.
Алик присел, осмотрел выступы. С задумчивым видом достал флягу с водой и протянул Виктору. Затем и сам с жадностью сделал пару глотков.
— Попробовать можно. Вот только стоит?
— Опасно? — понял Виктор.
— Пройти можно, но без верёвки сложно, — Алик в раздумье мнёт бедную панаму.
— Хорошо, уходим, — вздохнул Виктор, — но место необходимо запомнить. Нескольких щенков можно взять, а остальных задавить.
— Мне всегда было жалко лошадей и собак, — от переживания Алик раздул ноздри, кадык пару раз дёрнулся.
— Я тоже люблю… собак, — кивнул Виктор, — но не этих.
В погоне за одичавшей собакой драгоценное время было утеряно. Солнце уверенно движется за сопки. Повеяло прохладой приближающихся сумерек. Вновь появляются тяжёлые тучи. Толкая друг друга, они пытаются выползти на плато. Ветер с усилием сдувает их в сторону и в рваных просветах блеснули первые звёзды, ещё очень яркие на светлом небе, но с каждой минутой они становятся более сочными и огненными.
— Я Ане сказал дождаться вечера и если не приду, самостоятельно идти в лагерь.
— Это та тётка, что в поноре сидит?
— Ну да.
— Правильно. Ночью на плато делать нечего.
— Она заблудится… ещё та курица.
— Все они… куры, — кивает Алик, — но без них нельзя. Давай поторопимся, может она ещё не выбралась со своего насеста, — хохотнул он, решив, что удачно пошутил. — А она как, ничего собой? — поинтересовался Алик, блеснув белками глаз.
— Думаю да. Но мне такие не нравятся, — откровенно говорит Виктор.
— Это хорошо, что не нравятся, — Алик панибратски хлопнул его по плечу. — Значит, Аня говоришь? — прищурил он глаза.
— Ей больше имя Анжела по душе, — скривился Виктор.
— Анжела? Это значительно лучше, — согласился Алик, не в силах сдержать в глазах голодный блеск.
— Ты это брось! Натерпелась бедная девочка! — сурово осадил ретивого парня Виктор.
— Я всегда по обоюдному согласию, — растерянно пожал плечами Алик.
Ночь в разгаре. Зябко. Даже цикады молчат. Выплыла луна, окрасив поверхность плато в таинственный серебристый цвет. Виктор и Алик почти бегут и у каждого на это свои причины. Виктор переживает за жизнь спасённой им женщины, а у Алика имеются определённые надежды на предстоящее знакомство.
Наконец-то, в призрачном свете луны проявляется каменный тур с воткнутым в середину деревянным крестом, где-то рядом понор.
— Только бы эта дура не двинула свои мослы в неизвестном направлении, — остановился Виктор, выискивая особые приметы, что бы найти понор.
— А это не она? — трогает его за руку Алик.
Женщина выбралась на поверхность. Она вскарабкалась на возвышение и замерла в нерешительности.
— Она… ещё бы на тур залезла, чтобы зеки её быстрее увидели, — в раздражении произнёс Виктор.
— Блин…какая богиня! — у Алика от восхищения отпала челюсть.
Он живенько чешет к ней, смешно дёргая козлиной бородкой, растопырив в стороны острые локти.
— Прошу, мадам! — узрев смазливую мордашку с пухлыми губами и невинными глазами, как у куклы Барби, Алик, едва сдерживая слюни, протянул руку.
— Ой! — Аня словно испугалась и с трепетом потянула пальчики, а в глазах зажёгся торжествующий огонёк.
— Тьфу! — не в силах сдерживаться, сплюнул Виктор.
— Я думала, ты меня бросил! — метнула она неприязненный взгляд на Виктора и довольно повизгивая, сползла с возвышенности в объятья Алика. Деланно отпихнулась от него, вздёргивая хорошенький нос. — Но-но, сударь, я девушка честная.
— Я это сразу понял, — довольно похохатывает Алик.
— А что с ножками, милая? — обращает он на тряпки на ногах.
Аня вмиг посуровела, вспоминая страшные события. Губки дрогнули, лицо дёрнулось, она всхлипнула. Алик вовремя подставляет свою грудь. Женщина впилась в него, и рёв пронёсся над оторопевшей от неожиданности долиной.
— Натерпелась, милая, — Алик как-то неуверенно погладил её по волосам.
— Хватит орать! — гаркнул Виктор, оглядываясь по сторонам.
— Успокойся, милая, — непривычно ласково говорит парень. Его взгляд становится растерянным и серьёзным.
Аня переходит на громкие всхлипывания и, заикаясь, говорит:
— Я… не могу не плакать… мне так страшно было…а вас всё нет и нет.
— В свой лагерь надо было идти, — несколько смутился Виктор.