Его руки остаются на моей талии на мгновение, но в ту секунду, когда я провожу языком по его нижней губе, они опускаются на мою задницу, притягивая меня к его телу.
Внезапно, как будто все его колебания, его потребность быть джентльменом и позволить мне взять инициативу на себя, выбрасываются в окно, когда он глубоко облизывает мой рот, дразня мой язык своим и полностью поглощая меня.
Воздух вокруг нас потрескивает, когда мы соединяемся. Я никогда не чувствовала ничего подобного.
Бессмысленный стон вырывается из моего горла, когда его руки сжимают мою задницу достаточно сильно, чтобы меня пронзила острая боль, и она заканчивается прямо у моего клитора.
Черт. Бри была права.
Это было именно то, что мне было нужно сегодня вечером.
— Ты на вкус как рай, — говорит он мне, целуя мою челюсть, пока не добирается до уха.
— И ты похож на грешника, — возражаю я, потираясь об него, дразня его.
Он тверд, как гребаная сталь, между нами, и я не могу отрицать, что это знание не заставляет мои бедра сжиматься, а киску гореть.
Это было… чертовски давно.
— Я приму это, — бормочет он мне в шею, прежде чем пососать так сильно, что я не сомневаюсь, что отметина останется на ней еще несколько дней.
Отстраняясь, он потирает участок кожи большим пальцем.
— Вот так, — кричит он сквозь музыку теперь, когда между нами осталось некоторое пространство. — Теперь у тебя не будет другого выбора, кроме как вспомнить меня утром.
Высокомерная ухмылка, которая появляется на его губах, действительно должна меня оттолкнуть. Но на самом деле все происходит абсолютно наоборот.
Запустив пальцы в его рубашку, я притягиваю его обратно к себе, уже скучая по его одурманивающим поцелуям и покалыванию, которое возникает каждый раз, когда он прикасается ко мне.
Я целую его так, словно буквально умру без этого, пока теплая рука не обнимает меня за плечо, и невнятный знакомый голос не достигает моих ушей.
— Мне нужно в туалет. Пойдем со мной.
Я хочу сказать, что ее слов достаточно, чтобы заставить меня остановиться, но это не так, и наши губы остаются сомкнутыми, пока она физически не оттаскивает меня от него.
— Я вернусь, — говорю я ему. — Не уходи.
Его распухшие губы снова растягиваются в надменной ухмылке.
— Я буду здесь, — говорит он, хотя я уже слишком далеко, чтобы расслышать это на самом деле.
— О Боже мой, — визжит Бри, как только мы проходим через первую пару дверей, ведущих в ванные комнаты. — Эти парни действительно чертовски сексуальны. И, черт возьми, Нико умеет целоваться.
— Нико? Звучит серьезно, — поддразниваю я, более чем осознавая, что она предпочитает заниматься подобным дерьмом без имен.
— Я просто знала, что у него будет сексуальное имя. Я должна была спросить. А как насчет твоего?
— Эм…
— Ты потаскушка, — шутит она, когда мы присоединяемся к короткой очереди в туалет. К сожалению, здесь нет вышибалы, которого она могла бы уговорить пропустить очередь снова.
— Я думала, таковы наши правила. Ни имени, ни подробностей. Просто распущенная мораль и безрассудство.
— Таковы мои правила. Но обычно именно ты их нарушаешь.
— Что ж, — говорю я, — сегодня вечером я иду ва-банк.
— Я это видела. Он был примерно в двух секундах от того, чтобы трахнуть тебя прямо там, на танцполе.
— Я могла бы даже позволить ему, — бормочу я, к большому удовольствию женщин перед нами.
— Черт возьми, да, Джо-Джо, — поет Бри, пританцовывая, как будто она все еще на танцполе.
3
ТОБИ
— Черт, братан. Когда ты сказал, что нашел несколько девушек, я этого не ожидал, — кричит Нико мне на ухо, пока мы ждем, когда нас обслужат в баре.
Я бросаю на него взгляд.
— Я когда-нибудь подводил тебя?
— Ну, ты не трахнул ту проститутку, которую я тебе подарил ночью…
— Да, потому что она была гребаной проституткой, Ник, — говорю я, прерывая то, что должно было последовать дальше. Мне, конечно, не нужно напоминать о той ночи, когда я выбил дерьмо из человека, которого я считал своим отцом пока рос. Извращенный ублюдок, который не только годами мучил мою маму и меня, но и устроил вендетту против моей биологической сестры, о существовании которой я понятия не имел.
Я качаю головой, даже спустя все эти недели я все еще не могу осознать, насколько облажался этот человек.
Он не заслуживает ничего, кроме ада, в который мы его отправили с тех пор, как мы все узнали правду.
— Она была чертовски хороша в постели, я не знаю, в чем была твоя проблема.