Было бы здорово. Но не сложилось, так не сложилось.
— Практика учит, что если человек избегает получения благодарности за свои действия, причины на это чаще всего глубоко личные. Поэтому спрошу напрямую: я в чем-то виноват перед вами?
Пасынку ты никогда не задавал таких вопросов. Вообще не поднимал подобных тем. Человеческих.
— Я сделал или не сделал что-то, важное для вас, сеньор Ллузи?
О нет-нет, сеньор сенатор! Франсиско Ллузи из Низины вы ничего не должны. Ни монеты, ни слова, ни взгляда: и так уже осчастливили. Визитом. Да ещё о здоровье позаботились. Разве можно просить большего?
— Впрочем, можете не отвечать. В любом случае, каковы бы ни были ваши мотивы, значение имеет лишь то, что мой сын возвращен домой целым и невредимым.
Радостно слышать. Значит, доктор Вега был прав в своих рекомендациях.
— И поскольку вы ничего не просите, предложу сам.
Такое выражение редко гостило на лице сенатора. В основном, во время мероприятий, посвященных памяти погибших при Переселении народов. На мемориале, куда он приходил каждый год, но вовсе не ради протокола. Это тоже было что-то личное. Очень.
— Я хочу, чтобы вы были рядом. Со мной. В моей семье. Стали её частью. Вернее, мы хотим, я и моя супруга. У вас будет все необходимое, вы получите лучшее образование, какое только возможно.
У меня галлюцинации начались от петерова укола, что ли?
— Вы отказались уезжать из Санта-Озы? Хорошо. Значит, желаете принести пользу здесь, на своей родине, и в этом я окажу вам любую поддержку, какая понадобится. Но даже если вам просто захочется жить тихо и спокойно… Буду рад помочь осуществлению и такого выбора.
Нет, я точно брежу. Наяву. Можно было бы подумать: сплю, если бы не отголоски боли в спине и руке.
— Мы готовы назвать вас своим сыном. Я и Элена-Луиза. Признаюсь по секрету, она первой высказалась за это.
Вот даже как…
— Вы побледнели? Препарат может вызывать скачки давления, но не волнуйтесь, все быстро нормализуется.
О да. Все придет в норму. Соберу свой скарб, перееду в дом на горе, получу новое удостоверение личности с самой желанной фамилией в Санта-Озе и стану… Как обычно пишут в сказках? Жить долго и счастливо?
Я… Нет, не мечтал об этом. Все перечисленное должно было случиться раньше. Когда ощущалось необходимым. Когда воспринималось, как естественный ход событий, а не пародия на…
Значит, тот, кто жил рядом, тот, готовый сделать все, что потребуется, по первому знаку, был вам ни капельки не нужен? Так и есть. Вы его не замечали. Вернее, тщательно делали вид, будто его не существует. Не собирались пускать в свою жизнь ни на один дюйм. А первый попавшийся бродяга, случайно оказавшийся в нужное время в нужном месте, вдруг заслуживает всех возможных и невозможных почестей?
— Я не прошу вас принимать решение сразу же, боже упаси!
Франсуа Дюпон никогда не был для вас родным, сеньор сенатор. Это понятно и объяснимо. С этим не стоит спорить. Но если вы так легко принимаете чужака, что мешало вам приглядеться поближе к тому, кто всегда находился на расстоянии вытянутой руки?
А может, вы как раз пригляделись? И увидели что-то, не подходящее семье Линкольнов? Уж не знаю, постыдное, глупое или дурное, да и неважно. Меня ведь только звали иначе тогда, в прежней жизни, но человек, который сейчас стоит перед вами — тоже прежний. Ни на йоту не изменившийся. Он был плох для вас, верно? А самое мерзкое, обидное, отвратительное состоит в том, что мне ни за что не свете теперь не узнать, почему.
— Скажу только, что буду ждать.
— Ждать придется недолго.
— Итак?
Знаю, это Твоих рук дело. Твой дар. Щедрый до умопомрачения. Но он предназначен Франсиско, а не Франсуа, так что извини. Возьми обратно этот, подари другой.
— Вы не пришли на ту встречу.
— О, в этом все дело? Я не мог прийти, по серьезным причинам. Личным. Надо было объяснить, каюсь.
— Да бог с ним, с причинами… Мне без разницы. Только вместе со мной был ещё один человек.
— Эстебан Норьега, — кивнул сенатор. — Который также отказался от предложения.
— Он и не стал бы его принимать. Эста… Он шел на ту встречу, полный надежд. Светился от счастья, от предвкушения того, как увидит вас и скажет…
А что он хотел сказать? Черт его знает, бесноватого моего приятеля. Значит, снова придется говорить за него.
— Пойдемте со мной, сеньор сенатор. Тут недалеко. За поворотом.
Балкончик чуть скрипнул, но мужественно выдержал удвоенный вес.