— Посмотрите вокруг. Что вы видите?
Крыши домов до водяной полосы у линии горизонта. Домиков. Игрушечных. Кукольных. И люди, живущие в них, не чувствуют себя живыми. Не рвутся в будущее, не создают настоящее. Даже прошлое и то отставили в сторону.
— Город.
— Да, город… А надо видеть людей.
Солнечная дорожка побежала по воде к берегу, вспрыгнула на крыши.
— Они нуждаются. Не в еде и питье, этого хватает. И не в деньгах: если хочешь, можешь заработать. Нет главного. Желания. Потому что нет целей и смыслов. И город умирает. Не только Низина, хотя она сгинет в первую очередь. Вся Санта-Оза медленно и тихо сойдет на нет, так, что никто и не заметит. Но этого не должно случиться. Я не хочу, чтобы это случилось.
Мозаика жестяных зеркал, отражающих свет зайчиками. Все ближе и ближе.
— Мне ничего не нужно от вас, сеньор сенатор. Нужно им. Понимаете? Сделайте что-нибудь для них, для всех этих людей сразу. Вселите в них надежду, тягу к жизни, наконец. И тогда мы будем в расчете.
Он ушел с балкона первым. Постоял ещё немного рядом, глядя на город, и ушел. Не говоря ни слова. Как отъезжает машина, слышно не было, только видно, но я не стал провожать её взглядом. Наверное, потому что толком сейчас ничего не видел: мешала какая-то вода в глазах. Которая никак не хотела сохнуть. А потом из недр дома раздалось треньканье будильника, и это означало, что пора собираться на работу.
Я проглотил остатки темного, давно потерявшего аромат варева, прихватил с собой миску воды для банных процедур Хэнка и поплелся вниз.
Лестничный пролет был совсем коротким, ровно на один невысокий этаж, я и раньше пролетал его, не замечая, и теперь сообразил, что что-то вокруг изменилось, только на последней ступеньке. Когда услышал беспечное, обманчиво легкомысленное и давно забытое:
— Здесь наливают кофе?
Он любил начинать разговор с этой фразы. В сенаторском поместье, в городском кафе, в любом офисе, частном или муниципальном, везде, куда ему по каким-то причинам понадобилось прийти. Помню, я даже спросил, почему. Раз на десятый или двенадцатый. Ответом стало пожатие плечами. Но в любом случае, подобное начало общения, что называется, располагало. Особенно в сочетании с улыбкой.
Он и сейчас улыбался. Может, не во весь рот, но без подтекстов. Искренне. Так, как улыбается человек, который рад тебя видеть.
Завернутый в простыню, как в тогу, и ухитряющийся выглядеть прямо-таки римским сенатором. Чрезмерно молодым и несколько изможденным, правда. Гордый профиль, голый череп…
Миска выскользнула из пальцев, покатилась по полу, оставляя за собой лужицы.
— Хотя, наверное, лучше воды.
Хэнк?!
— Ну да, ноги помыть тоже не помешает, но я предпочел бы сначала употребить что-нибудь жидкое внутрь.
Живой. Слегка потрепанный, похудевший, растерявший волосы.
Хэнк.
— Никогда не думал, что у тебя такие больше глаза, Фрэнк. Да хватит уже таращиться! Я в самом деле хочу пить. Зверски.
— Пить?
Кажется, на кухне ни черта воды не осталось.
— Сейчас принесу. Пять минут.
Ну может, чуть побольше. Смотря как будет с очередью. Уже бегу. Хотя…
А что если это всего лишь мираж? Вот прибегу обратно, а наваждение уже схлынуло?
— Только пообещай вернуться в постель и дождаться. Ладно?
— Дождусь, куда я денусь? Гулять как-то не особо хочется.
Солнце пока ещё ползало по крышам домов, не спускаясь на улицы, и между домами висели сумерки. Светло-пепельные. Не город, карандашный набросок: дотронешься рукой — сотрешь клочок мира.
Безвозвратно? Ой вряд ли. Кто-нибудь нарисует снова. Слепит из собственных воспоминаний. А если памяти не хватит, заставит работать воображение. И окно, дверь, дом, квартал, улица появятся снова. Воскреснут из небытия. Как Хэнк.
Я понял, что это возможно. Не сразу. Понадобились время, информация, немного усилий. Или все-таки много?
Чудо? Оно произошло, потому что было реальным. Доступным к повторению. Уверен, что и скрюченного водителя можно исцелить. Другое дело, что лично я участвовать не буду. Да и Лил не пущу.
— Ты куда это с утра пораньше?
А вот и она. Легка на помине. Приветственно зевающая из открытой двери.
— За водой.
— Мне захватишь?
Круг замыкается. С каждой минутой. Цепь событий возвращается к исходной точке. На новом, ещё не прожитом витке.
— Не сегодня.
— Бука!
Мне сейчас только двойного груза и не хватало. Хотя…
— Черт с тобой, принесу. В обмен на услугу.
— Ага, поумнел.