Если бы! Тогда жить стало бы во сто крат проще. К примеру, я бы прямо сказал маме, чего хочу, и постарался, чтобы она поняла моё желание. До последней буквы. А потом послушно исполнила.
Я должен был успеть. Но похоже, безнадежно опоздал.
Почему сенатор скоропостижно уехал? Срочные дела? Как бы не так! Скорее всего, просто сбежал. Она ведь могла ему что-то шепнуть тогда. Или позже, провожая. И вряд ли упустила свой шанс, в отличие от меня. Даже если я помчусь домой сейчас, не смогу угнаться. Приду на порог, где меня уже будет ждать…
А с чего я, собственно, взял, что вообще смогу вернуться домой? Петеру ведь не слишком подходит роль шофера. Что, если я сяду в машину, но выйти из неё уже не получится?
Выпитое залпом вино обожгло горло, и рука сама потянулась за следующим бокалом.
— Если хочешь таким путем набраться смелости, стоит остановиться сейчас, — посоветовал Хэнк, с недоумением глядя на меня. — Дальше будет только хуже.
Очень правильно сказано. Дальше точно нет ничего хорошего. И самого «дальше» тоже не предвидится.
— Отдай поднос.
— Кому? Девчонка уже ушла.
— Мне отдай.
Опьянение все ещё не приходит. Наверное, я слишком многого хотел. Всегда хотел слишком многого.
— Ещё один глоток не повредит.
— Сказал же, отдай!
Вино плеснулось через край, заблестело на траве каплями, похожими на слезы. В попытке удержать и бокал, и поднос, я не справился с обоими: хрусталь полетел в кусты, серебряная пластина сверкнула начищенным боком перед глазами, окончательно освобождаясь от посуды.
— Ну вот, такой вечер испортил!
— Тебе хватит. Правда, не надо больше пить, Фрэнк.
А что надо сделать? Окунуться в тот бассейн с курочками? Вернуться на главный двор? Искать собеседников все равно не стану. Я был согласен только на сенатора. И ни дюймом меньше!
— Если тебе надо выговориться, ты же знаешь, что я…
Всегда готов? Знаю. И надеюсь, не потому, что получаешь от этого извращенное удовольствие.
— Если это в моих силах, я сделаю все, что смогу.
Вот почему он такой? Потому что сил много. Легко быть щедрым, когда ты сильный. А когда рассыпаешься на кусочки…
В саду от меня вряд ли станут избавляться, хоть место и удобное. Но если все же станут, лучше держать Хэнка подальше.
— Мне надо побыть одному.
— Я не уйду. Иначе ты наделаешь глупостей.
Можно подумать, чье-то общество меня от этого остановит! И потом, все попытки поступать умно закончились крахом. Надо было с самого начала не раздумывать долго, а идти напролом. Хотя бы через кусты.
— Ты куда?
В тишину. Её трудно найти в тенях между проплешинами освещенных полянок, но она должна где-то быть. Обязательно.
— Да стой ты!
Из-под ног кто-то разбегается. Должно быть, вездесущие игуаны. Шелестят травой, сволочи.
— Собираешься уткнуться носом в ограду?
Что? А, он снова прав: до каменной кладки осталось с десяток футов.
— Здесь тебе больше нравится?
Да если приглядеться, не особенно. Все то же самое. И даже тут нет покоя и одиночества. Кто-то уже облюбовал себе сумеречно-темный уголок.
— Эй, сеньор! Не хотели бы вы…
— Снова скажешь убираться?
Нет, это явно не мужчина. Слишком высокий голосок, хотя и хриплый, как будто его обладательница задыхается.
Но почему «снова»?
— Я всего лишь прошу уйти.
— Подальше? — Сквозь глухой хрип прорывается язвительность.
— Куда пожелаете.
— А зачем уходить?
— Вы мне мешаете.
— Мешаю?
Она чуть выдвинулась вперед, но не стала от этого хоть немного различимее. Невысокая. Щуплая. Одета во что-то темное и бесформенное. В бейсболке, надвинутой на самый лоб. Такие малолетки легко сходят за парней, пока не откроют рот.
— Надо же, я мешаю сеньору! А мир вокруг? Он не мешает?
Мы ещё и нахальничаем?
— Это место мне подходит, а ты — нет. Уйди, прошу по-хорошему.
— Фрэнк, да брось ты её… Сад большой, на всех хватит.
Может и большой, но я пришел именно сюда. Ноги принесли. А дальше идти почему-то не хотят. И позволить, чтобы хоть кто-то увидел сейчас эту непонятную слабость… Ни за что!
— Уйдите, сеньорита. Я пока ещё прошу, слышите?
— А что будет потом?
Я взглядом оценил высоту ограды. Мысленно взвесил спорщицу в руке.
— Потом ты полетишь за забор. Ласточкой.
— Думаешь, хватит силенок?
Попыток подойти ближе она не делала. Наверное, кое-что все-таки соображала. Но и удаляться не спешила, значит… Имела цель?
— Я позову охрану.
— Ой-ой-ой, вы только послушайте, как сеньор заговорил! Только что грозился свои белые ручки замарать, а уже глянь: передумал!