— Появилась тема для разговора? А я и не заметил.
В выражении лица Элены-Луизы Линкольн, урожденной баронессы де Морси, не изменилось ровным счетом ничего. Прямота спины стала немного напряженнее, это да. Как будто кто-то крутанул валы невидимой дыбы.
— Через несколько дней ты станешь совершеннолетним.
— Спасибо за напоминание.
— Это означает, что тебе пора определяться с дальнейшими действиями.
— Действиями?
Жаль, что младший братец ушел, потому что сейчас как раз смог бы получить наглядное представление о том, каково это, когда на тебя смотрят и в упор не видят. Ну же, мама, признайся, наконец, что за приятный глазу предмет для наблюдения нашелся вдруг у меня за спиной? Там ведь нет ничего, кроме стены беседки. Я проверял. Неоднократно.
— Уважающий себя мужчина всегда самостоятельно обеспечивает свои и не только свои потребности. Кроме того, в семье Линкольнов заведено…
Как красиво мы говорим! Про семью в особенности. И право, это же сущая мелочь, что моя фамилия звучит иначе, верно?
— Мне отказывают от дома?
Фокус внимания все-таки сместился на моё лицо. Недовольно. Можно сказать, возмущенно.
— Франсуа, это не повод для шуток.
— Ты просила о серьезном разговоре, так что я не шучу.
— Ни я, ни Джозеф никогда не оставим тебя без поддержки. Любого рода. Но это никоим образом не означает…
— Что я могу продолжать бездельничать?
В ответ наступило многозначительное молчание, не требующее толкования или расшифровки.
Вот оно и закончилось, моё беззаботное существование. Жаль. Хотя, если изловчиться, можно ещё потянуть время. Год. Если постараться — два. Уйти в поиски себя, что называется, постараться быть убедительным. Проблема лишь в том, что я ничего не хочу искать. Вернее, ничто не кажется настолько важным, чтобы пуститься в отчаянную погоню. А значит…
— Вы уже придумали работу для меня?
— Диктата не будет. Не надейся.
И тут обломали? Неожиданно, прямо скажем. Неужели мама в кои-то веки отказывается от удовольствия поиграть в тирана и деспота?
— Ты выберешь сам. Мы подготовим некоторые предложения, и если захочешь ими воспользоваться, будет даже лучше.
Забыла добавить: «для всех нас». Могу поспорить, упомянутых предложений имеется уже целый список, причем не на одну страницу. И все, конечно же, исключительно привлекательные, невероятно заманчивые, а что самое главное — до одури полезные семье Линкольнов. Только я-то — Дюпон.
— И как скоро мне нужно определиться со своим карьерным путем?
— Тебя никто не торопит, Франсуа. Это всего лишь пожелание. Наше общее с Джозефом.
А вот такого можно было не говорить. Если до последней фразы я ещё наивно полагал, что мамин престол непостижим и недосягаем, теперь получил явное подтверждение, что у кресла королевы ножки не слишком-то длинные. Зачем иначе, как заклинание, уже в который раз она повторяет имя своего короля?
— Я понял.
— Хорошо. — Отрепетированное до полнейшей небрежности движение плеча вернуло слегка сползшую шаль на назначенное ей место. — Тебе тоже нужно переодеться к мессе.
— Что я на ней забыл?
— В отсутствие главы семейства старшему сыну надлежит сопровождать прочих родственников на всех общественных мероприятиях.
— Пожизненно, значит?
Мама не оценила мою шутку. Наверное, потому, что сейчас я вовсе не шутил. Как и на протяжении всей беседы.
В сумеречной прохладе лимузина трудно поверить, что приближается полдень. И печатные буквы на странице выглядят слишком серыми, окончательно отравляя удовольствие от чтения, и так не слишком большое.
— Книгу можно было оставить дома.
— Я должен выбрать тему для дипломной работы. До конца каникул.
Мамин взгляд показательно наполнился недоверием. Практически подозрением. Почти оскорбительным.
Не то, чтобы я врал… Нет, всего лишь вытянул на свет божий очередную удобную правду. Признаться, мысли об учебе посещали меня на протяжении последних каникул не чаще одного раза в неделю. Зато другие преследовали неотступно: приходилось прогонять, и нудное чтиво для этой цели подходило как нельзя лучше. Вернее, нудным оно казалось поначалу, а потом приобрело даже некоторую прелесть. В моих глазах. Потому что глазам Элены-Луизы Линкольн, вынужденной время от времени наблюдать за моими занятиями, происходящее явно не нравилось.
— Мы же говорили об этом меньше часа назад, не так ли? Или я не должен был воспринимать сказанное буквально?
Она не ответила, демонстративно отворачиваясь к тому же окну, в которое увлеченно пялился всю дорогу мой младший брат.