Тот, кого назвали «папашей», наклонился над Хэнком, уложенным на подобие кровати, кивнул, потом ткнул лампой мне в лицо.
— А ты ещё кто?
— Он тоже с нами.
— С каких это пор водишь дружбу с винго, Эстебан?
— Дружба тут ни причем, папаша Ллузи. Он… Ему нужно было пойти.
— Не потерплю в своем доме и ноги…
Полупьяный взгляд отразил блеск золота на моей шее, и пламенная речь оборвалась выжидательной паузой.
Непослушные пальцы нащупали замочек. Цепочка стекла в смуглую мозолистую ладонь, накрывая изображение святого драгоценным плащом.
— Этого хватит, чтобы я мог сегодня здесь остаться?
Он посмотрел мне в глаза и больше не стал ничего говорить: кряхтя ушел в темноту, оставив нам лампу. А потом входная дверь снова хлопнула.
Вот этот незнакомец выглядел уже получше. Вполне чисто и приятно деловито.
— Что стряслось, Эста? Кого-то опять порезали?
— Нет, сеньор Вега. С нашими все в порядке.
Он шагнул в круг света, поближе к главарю банды, ущипнул кончиками пальцев за лицо.
— А вот с тобой, кажется, не все. На чей кулак напоролся?
Только сейчас, при домашнем освещении, я смог убедиться, что не промазал. Но сам, похоже, представлял собой ещё более жалкое зрелище, потому что пришедший доктор, проследив направление взгляда своего знакомца, растерянно приподнял брови. А когда посмотрел ниже, на мой пиджак, нахмурился.
— Это нехорошо выглядит, Эста.
— Не беспокойтесь. Все уже улажено.
— Вижу, — хмыкнули в ответ, присаживаясь на стул рядом с кроватью. — И все-таки, что случилось?
— Надеюсь, это скажете вы, сеньор врач.
Он снова взглянул на меня, но переспрашивать не стал, а занялся своей работой. Быстро, четко, без лишних движений. Какой бы практикой этот «ночной доктор» ни занимался, дело он знал. А вот с постановкой диагноза явно испытал затруднения, потому что когда поднялся, поманил меня пальцем за собой. В соседнюю комнату.
— Вы ведь живете не здесь?
А вот это как сказать. До сегодняшнего дня не жил. Теперь же… Впрочем, в таких разговорах молчание всегда принимается за согласие, поэтому можно просто ответить взглядом на взгляд.
— Что произошло с этим человеком?
— Вам виднее, вы ведь доктор.
Он вытащил портсигар, сунул в зубы тонкую сигаретку, прикурил от лампы.
— Мне было бы проще действовать, если бы я знал причину повреждений.
— Мне тоже.
Это явно был не табак, а что-то совсем другое, легкой сладостью повисающее в воздухе.
— Вы можете быть уверены: все сказанное останется между нами. Как между врачом и пациентом.
Ага, он тоже считает, что я заметаю следы какого-то неблаговидного поступка? Немного обидно, пожалуй. А впрочем, все равно.
— Я не знаю, что именно произошло, сеньор доктор. Поверьте, жизнь этого человека важна для меня больше, чем моя собственная. Я ничего не скрываю и не собираюсь скрывать, но что с ним стряслось… Даже не могу предположить.
— А я могу. И это предположение настолько нелепо, что вполне может быть правдой. Только совершенно невозможной.
— И все же?
Струйка дыма прошла через ряд висящих колец.
— Нарушение жидкостного обмена, мышечные микроспазмы и внешние следы повреждений могут указывать на что угодно, от удара до ожога. Но творящееся внутри… Вы хорошо знакомы с симбиотической анатомией?
— Не думаю. Но общие представления есть.
— Тогда попробуйте представить, что колония симбионтов, располагающаяся в теле этого человека, сошла с ума.
— Как это?
— Основной принцип работы «молли» — это построение колебательного контура со строго определенными периодом и амплитудой. А задаются параметры внешними условиями, как вы понимаете. И если организм находится в одной и той же магнитной зоне, внутренние характеристики не меняются. Но то, что я увидел… Это выглядит так, будто человек за считанные секунды пересек границы по меньшей мере десяти, а то и пятнадцати зон. Что, конечно, недопустимо и, прямо скажем, смертельно опасно.
— Но он все ещё жив?
— Да.
— И будет жить?
Доктор задумчиво затянулся своей подозрительной сигареткой.
— Возможно. Судя по всему, он стал жертвой какой-то природной аномалии, но поскольку покинул её эпицентр, колебания должны постепенно затихнуть.
— И как скоро?
— О, тут я даже не буду пытаться предполагать! Лучше всего вашему приятелю было бы, вне всякого сомнения, оказаться сейчас в больнице, но насколько понимаю…
— Никаких больниц.
— Да, я так и подумал. Главное, ему нужен покой. И уход.