Вот он, ещё один шанс порвать с прошлым. Назваться так, как понравится мне самому, а не кому-то со стороны.
Рискнуть? И не останется ничего. От меня прежнего. Очередная подачка, Господи? Если продолжишь в том же духе, начну думать, что так Ты замаливаешь передо мной собственные грехи. Я всегда был недостаточно упрямым. Следовал правилам, смысла которых до конца не понимал. Как выяснилось, зря.
Ты зачеркнул ту жизнь, не спрашивая, верно? И я спрашивать не буду. Но и забывать не собираюсь.
— Фран…
Нет, что-то все-таки придется изменить. На местный манер хотя бы.
— Франсиско.
— Возьмете фамилию отца?
Отца? Он что, собирается…
Наверное, в эту минуту я со стороны тоже казался столбом.
Завалящий нищий пьянчужка, с которым мы знакомы без году неделя, ни минуты не колеблясь, решился на усыновление, тогда как человек, знавший меня с детства, видевший все мои чаяния и надежды, все способности и недостатки…
Сумасшествие.
Такого не должно происходить в нормальном мире.
— Юноша?
— М?
— Или вы хотите оставить фамилию матери?
— Нет. Нет, пусть… Пусть будет отцовская.
Чиновница опустила пальцы на клавиатуру.
— Франсиско Ллузи. Двадцать лет. Дата рождения?
Сегодня? Нельзя. Я же сам сказал, что ещё не стал совершеннолетним.
— Завтра.
— О! Какое славное совпадение! Отпразднуете начало сразу двух новых жизней.
Скорее устрою панихиду по старой.
— Вот, возьмите это и отправляйтесь к техникам, — мне протянули маленький листок бумаги с именем и чем-то вроде порядкового номера из внутреннего реестра документов.
— Я провожу! — пообещал Эста с воодушевлением, заставляющим задуматься, какие чувства он испытывает к тетушке на самом деле.
— Возвращайся поскорее, чико[7]. Нам ещё многое надо обсудить.
В коридоре Норьега облегченно выдохнул и вроде даже расправил спину.
— Надоедливая родственница?
— Ага.
— А может, просто рада была тебя видеть? И перестаралась.
— Она не бывает другой. Можно подумать, у тебя таких тетушек… — Фраза оборвалась, не дойдя до точки совсем чуть-чуть.
— У меня таких нет.
Хорошо, что он не стал извиняться или творить похожие глупости, а всего лишь помолчал и позвал:
— Пойдем.
Часть 1.15
Как и положено любым громоздким техническим устройствам, чувствительным к условиям окружающей среды, аппарат для снятия биомагнитной матрицы располагался в подвальном помещении и выглядел динозавром. Особенно по сравнению с элегантной сталью и сплавами монстров научно-технического прогресса, которыми оснащались банковские службы. Там всего-то и требовалось, что прилечь в удобное кресло и прикрыть глаза, позволяя миловидной девице невесомо поработать пальчиками над твоим телом. Здесь же…
Никаких девушек, конечно. Мужчина. Давешний техник, безуспешно пытавшийся обнаружить сведения обо мне в самой полной изо всех информационных баз.
— Опять внеурочная работа? — ворчливо, но беззлобно поинтересовался он, обращаясь к Эсте.
— Нет, на этот раз все официально и добропорядочно!
Бумажка из моей руки перекочевала в узкую ладонь техника. Тот сверился со списком на мониторе и кивнул:
— В два счета сделаем. А ты пока раздевайся!
Я не против. Только что-то не вижу поблизости специального костюма.
— Ну чего застыл? Да не надо полностью: до пояса оголись, и хватит.
Суть грядущей процедуры была мне понятна и знакома давным-давно, но расхождение в деталях приготовления… Немного пугало, пожалуй.
— Подержи. И натяни, чтобы легло плотнее!
Замызганная трафаретная пленка. Хорошо, если протертая салфеткой после последнего применения.
— Будет немного холодно.
Это называется немного?! Показалось, что распыленные крупинки индикаторной смеси вонзились в грудь иглами. Правда, неприятные ощущения быстро улетучились. Потому что кожа и тоненький верхний слой мышц под ней заметно онемел. На груди и на спине. По замкнутому контуру.
— Только не пробуй потом отдирать. Само рассосется.
Неужели было трудно завести несколько комбинезонов? И не пришлось бы пачкать тело всякой мерзкой химией. А впрочем… Много ли человек проходит через эту комнату за год? А в день и того меньше, если верить Службе социального надзора. Рождаемость падает. Не настолько стремительно, чтобы нужно было хвататься за голову, но тенденция уже очевидна. Правда, на мой сенаторский век народу вокруг хва… Хватило бы. А ровесникам Джозефа и вовсе не о чем волноваться.