«Но Сталин стоял на своем, – вспоминал Василевский. – Оказывается, на аэродроме стояли в полной готовности самолеты… И на всю группу Генерального штаба было оставлено девять мест – для меня и моих восьми офицеров».
В Куйбышеве (ныне город вновь называется Самарой) под зданием обкома партии спешно строили бункер для Сталина и сопровождающих его чиновников (рассчитывали примерно на сто пятнадцать человек). Бункер гарантировал защиту от авиационных бомб и отравляющих газов (тогда опасались, что немцы применят химическое оружие). Разместили установку регенерации воздуха, создали давление, чуть превышающее атмосферное, так что бункер был герметичен. Завезли запас продуктов, баки с питьевой водой, баллоны с кислородом. В бункере можно было продержаться без связи с внешним миром пять суток.
Кабинет Сталину устроили на глубине тридцати четырех метров. Он был скопирован с кремлевского – площадью около пятидесяти квадратных метров. За кабинетом – личный туалет с канализационной системой. Основной вход в бункер находился в вестибюле обкома, там постоянно дежурил чекист. Куйбышевское начальство страшно нервничало, ожидая приезда вождя.
Еще раньше решением политбюро выделили лечебно-санитарному управлению Кремля пятнадцать вагонов для вывоза в Куйбышев врачей, необходимого медицинского оборудования и запаса лекарств с тем, чтобы в городе на Волге развернули поликлинику и больницу для высшего начальства и отдельно – поликлинику и больницу для руководства наркомата внутренних дел.
Отсюда, с Волги, Сталин предполагал вести войну дальше. Все документы, его архив, книги, даже личные вещи уже были эвакуированы. Ближнюю дачу, где он жил все последние годы (в московской квартире даже не ночевал), заминировали. Ее собирались взорвать, чтобы немцы не устраивали экскурсий по личным покоям советского вождя. Вождь задержался в столице всего на несколько часов, чтобы завершить последние дела. Он сказал членам политбюро, что уедет из Москвы вечером 16 октября.
14 октября на приеме у Сталина побывал нарком связи Иван Терентьевич Пересыпкин, он же заместитель наркома обороны и начальник главного управления связи Красной армии. При разговоре присутствовали начальник Генерального штаба маршал Борис Михайлович Шапошников и его заместитель (и будущий сменщик) генерал-майор Александр Михайлович Василевский (см.: «Военно-исторический журнал», № 6/2007).
Иван Пересыпкин просил определить местонахождение запасного пункта управления Ставки Верховного Главнокомандования, чтобы он мог заблаговременно подготовить средства связи. Сталин снял со стены карту европейской части Советского Союза, расстелил ее на рабочем столе и спросил:
– Что вы предлагаете?
Пересыпкин доложил, что самым удобным местом представляется Куйбышев. Сталину предложение не понравилось: там слишком много иностранцев. Куйбышев стал «запасной столицей», туда эвакуировали не только партийное руководство и наркоматы, но и дипломатические представительства.
– Какой еще пункт подходит для этой цели? – осведомился Сталин.
Пересыпкин назвал Казань, но добавил, что оттуда обеспечить связь с фронтами будет значительно труднее. Тогда вождь сам предложил город Арзамас. И потребовал:
– Надо уложиться в шесть-семь дней.
Пересыпкин не решился возразить вождю и объяснить, что Арзамас совсем для этой цели не подходит…
В Арзамасе было исключительно плохо и со связью, и с дорогами. Исполнение приказа вождя потребовало титанических усилий. Дорогу две недели ровняли местные колхозники, бросив свою работу, – лопатами и мотыгами. А сверхсекретный «Объект 808» на окраине города за месяц построили заключенные из соседнего лагеря. После чего – ради сохранения тайны – заключенных отправили на передовую в штрафбат. Надо понимать, не без тайной надежды на то, что они будут убиты в бою и унесут тайну запасной Ставки с собой в могилу…
Протянули пятикилометровую железнодорожную линию. Туда перегнали два поезда связи. А рядом в своем спецпоезде разместился эвакуированный из Москвы Генеральный штаб. Отсюда операторы пытались управлять действиями Красной армии на огромном фронте от севера страны до юга. На случай, если и Сталин пожелает обосноваться в Арзамасе, вождю подобрали двухэтажный дом. На первом этаже развернули станцию правительственной междугородней высокочастотной связи.
«Вместо того, чтобы задолго до начала войны создать и хорошо оборудовать запасный пункт управления Ставки Верховного Главнокомандования (и не один), – недоумевал Иван Пересыпкин, – приходилось это делать в тяжелейших условиях военного времени, в большой спешке, в трудной обстановке при отсутствии достаточного резерва сил и средств связи…»