- передало радио. Пора подниматься, но Григорий Борисович ещё с вечера чувствовал недомогание. "Наверное, это грипп", - подумал он. По городу гулял грипп. Многие учителя и ученики болели, классы на уроки приходили неполные, многие на уроках кашляли, чихали и сморкались. Из-за болезни учителей часто срывались уроки, и по школе постоянно слонялось без дела много учеников...
Ощущая головную боль и ломоту во всём теле, Григорий Борисович подумал: "Может, остаться дома и вызвать врача?" Мысль о том, что можно не подниматься сейчас из теплой постели, а остаться дома и отлежаться, в конце концов, отоспаться, на некоторое время ослабила его волю. Проснулась жена. Она сразу встаёт, не валяется в постели долго.
- Гриша, ты что лежишь? Опоздаешь на работу, - сказала она.
- Танюша, кажется, я приболел, всего ломит, - ответил Григорий Борисович.
Супруга потрогала у него лоб и сказала:
- Горячий. Надо измерить температуру, если что, то вызовем врача.
Она встала, принесла градусник, подала его мужу.
6 часов 30 минут.
Встала и тёща, было слышно, как она прошла из своей комнаты на кухню и начала греметь кастрюлями и посудой, возвещая всему миру, что заступила на свой пост.
Лежа с градусником в постели, Григорий Борисович слышал, как на кухне разговаривают жена с тёщей.
- Зачем ты взяла градусник?
- Кажется, заболел Гриша.
- Этот бездельник? Другие мужчины работают, заботятся о семье, а этому дураку на всё наплевать! Дома нечего есть, кончились деньги, а он, видите ли, заболе-ел, - в последнее слово она вложила всю ненависть, которую питала к зятю, сама не зная за что. Сейчас её звёздный час, декабрь на дворе, а октябрьской зарплаты ещё не было!
- Мама, он же не виноват, что зарплату задерживают всей школе, он разве не работает?.. - попыталась вступиться за мужа дочь.
- Больше его защищай, совсем на голову сядет! - уже кричала тёща, нашёл себе работёнку, учи-итель, - опять в одно слово слишком много ненависти, кажется, больше уже не осталось. Однако нет, осталось, - да в школе одни женщины работают, у них мужья хорошо зарабатывают. За такие деньги настоящий мужик работать не станет! Только такой, как твой дурак... Наплодил детей, только и умеет, а прокормить не может...
В общем, шёл обычный утренний разговор. Тёща для Григория Борисовича была Божьим наказанием за какие-то грехи, а может и испытанием. После смерти тестя лет десять назад, её, как больного и старого человека, который нуждается в постоянном уходе, пришлось взять в свою семью. Вскоре после этого никому в семье не стало жизни, ни Григорию Борисовичу, ни его жене, ни их четверым дочерям.
Бабушка постоянно чем-то или кем-то недовольна. В день, когда ей приносят пенсию и два-три последующих дня, если до зарплаты ещё далеко, и семья вынуждена жить на её пенсионные деньги, находиться дома невыносимо. Кстати, сегодня как раз такой день. Пенсию, правда, в последнее время тоже стали задерживать, однако вроде бы сегодня должны принести...
А, впрочем, тёща во многом права. Работа учительская мужской, то есть трудной и серьезной, да и нужной не признаётся ни государством ни обществом. Да если бы учителей по зарплате с сантехниками, с водителями троллейбусов, с уборщицами электричек уравняли, то они раза в два-три больше бы получать стали, людьми бы себя почувствовали. А так считается, что работа лёгкая и работают в школе одни дураки и лентяи:
- Давай градусник, - жена вернулась с кухни и включила свет.
Григорий Борисович достал его и попытался посмотреть сам. Однако без очков видно было плохо.
- Давай, - поторопила жена, - я тоже тороплюсь, - посмотрев на термометр, она сказала, - тридцать семь ровно. Что будем делать: вызывать врача, или пойдёшь на работу?
Это ещё вопрос, дадут ли больничный с такой температурой. Да, впрочем, и болеть нежелательно. Не болеющие учителя получают дифнадбавку и дополнительные дни к отпуску. Достаточно проболеть один день, и всё пропадёт. Да он за последние годы ни разу не был на больничном, хотя бывало всякое. Как-нибудь перемогусь!
Однако дело не только в материальном поощрении. Есть ещё что-то, что не позволяет учителю так просто расклеиться, да и дел на сегодня намечено много, кроме восьми уроков (в девятых классах - контрольная работа), занятие кружка, да и в гости к Васе Сидорову надо сходить, болеет он или гуляет? Завуч сказала, что если на него из милиции опять бумага придёт, то будет серьезно с Григорием Борисовичем разбираться. Классный руководитель должен вести воспитательную работу со всеми учениками, он за это деньги получает... Городская проверка ожидается сегодня в их школе, вчера об этом предупредили... Впрочем, и остаться больному с тёщей совершенно невыносимо, сегодня она получит пенсию, тут и со смертного одра встанешь!..
Эти мысли мгновенно пронеслись в голове учителя, чувство долга и чувство голода слились в одну мощную силу, которая подняла его с постели и он, надевая штаны от спортивного костюма, довольно бодрым голосом сказал:
- Ничего, вроде полегчало, потихоньку пойду.
6 часов 40 минут,
передало радио. Надо поторапливаться. По много лет назад заведённой привычке, Григорий Борисович начал было делать утреннюю зарядку. Бывает, встанешь утром совершенно разбитый, в плохом настроении, а сделаешь несколько упражнений, присядешь раз двадцать, пробежишь на месте минут пять (благо вес у Григория Борисовича небольшой, соседи не ругаются), и всё как рукой сняло! Эту привычку пытался он привить и дочерям, однако, без особого успеха. Нет внутренней потребности! Впрочем, девчонкам это не так важно, а сыновей Бог не дал...
Однако, сделав первое упражнение, почувствовал Григорий Борисович такую ломоту во всём теле, что от дальнейшей зарядки отказался.
Ванная комната занята, умывается старшая дочь Маша, ученица девятого класса, той же школы, где работает Григорий Борисович, ей тоже к первому уроку. Ничего, всем надо, можно и подождать, пока убрать постель с дивана и сложить его. Григорий Борисович с женой спали в зале, у дочерей была своя комната, у тёщи - своя.
6 часов 50 минут.
Кстати, надо с утра проверить и завести часы, часы для учителя очень важны.
Спешат всего на две минуты, отметил Григорий Борисович, запомню, но не буду пока подводить, школьные часы тоже, кажется, спешат. Из ванной вышла Маша, уже почти взрослая девушка четырнадцати лет в домашнем халатике, сказала:
- Доброе утро, папа! Ты что, заболел? - рукой отцовский лоб потрогала, - да у тебя температура!
- Привет, Машенька. Не беспокойся, всё в порядке, почти нормальная температура, - Григорий Борисович постарался придать своему голосу побольше бодрости.
- Знаю я твоё "всё в порядке", - проворчала дочка, однако она знала все отцовские резоны, и, ничего больше не сказав по этому поводу, ушла в свою комнату одеваться. Посмотрев ей вслед, отец подумал: "Когда только успела вырасти, уже почти взрослая..." Дочерей своих он любил больше всего на свете.
Григорий Борисович умылся, тщательно промыл и вытер очки. Глядя в зеркало на своё лицо, подумал: "Вечером побреюсь, надо бы сейчас, да уже поздно". Он брился раз в два-три дня, с вечера, причём в два дня было слишком часто, борода не успевала толком вырасти, и он не столько брился, сколько резался, а три - маловато, на третий день рыжеватая, негустая щетина на подбородке и щеках была заметна. Несколько лет назад Григорий Борисович отпустил усы, делавшие его облик более солидным, он хотел отпустить ещё и бороду, даже не бороду, а небольшую "интеллигентскую" бородку, которая очень пошла бы ему, но она была бы у него слишком редкой и с ней бы он выглядел бы смешно. А так с усами - неплохо. В общем, он смотрится ничего, густые, ещё почти не начавшие редеть и седеть, русые волосы пострижены под ёжик. Когда он приходит из парикмахерской, жена ворчит:
"прическа как у зэка". Но, во-первых, это сейчас модно ("крутая стрижка"), во-вторых, такой стрижки надолго хватает, можно стричься всего раза четыре в год - всё экономия, да и ухода она никакого не требует. Рост у него хороший - метр восемьдесят, правда, для такого роста он явно худоват, чтоб не сказать - тощ.
Это следствие язвы желудка, которую он заработал за пятнадцать отданных школе лет. Для своих тридцати семи он сохранился неплохо, морщин почти нет, однако, все, связанные с работой и жизнью невзгоды отразились на его лице и, вообще, во всём его облике: в первую очередь постоянная озабоченность из-за нехватки денег, так мешающая работе. Да, пожалуй, не совсем здоровый цвет лица, тоже не от сладкой жизни...