20 часов 11 минут.
Хорошо, если она и её сожитель сегодня трезвые, с пьяными серьезного разговора не получается. Хорошо, если Вася дома, но это вряд ли, рано ещё для него... Вот и нужный дом, огромная девятиэтажка. Дом новый, самое большое ему лет пять, планировка квартир хорошая, не "хрущёвская", но подъезд - настоящие трущобы.
Лифт не работает, двери сломаны, окна многие разбиты, лампочек на лестничных площадках нет, темнота - хоть глаз выколи, а подниматься надо на седьмой этаж.
Григорий Борисович осторожно, держась за перила, вернее за то, что от них осталось, начал подниматься. Идти надо осторожно, под ногами попадается всякий мусор, бутылки, банки. Кроме того, подъезд служит общественным туалетом для торговцев с ближнего стихийного рынка, всякой шпаны, собак и кошек, это по запахам сразу понятно. Второй этаж прошёл, третий... Надо считать, если со счёту собьёшься, то квартиру нужную сразу не найдёшь, из-за темноты номеров не видно.
Осторожно, навстречу кто-то идёт. Освещая себе дорогу фонариком, жилец выводит на улицу огромную собаку. Она останавливается возле Григория Борисовича и не хочет его пропускать. Впрочем, ведет себя довольно дружелюбно, не лает, не кусает, а только обнюхивает. Пытается, встав на задние лапы и положив ему на плечи передние, лизнуть его в лицо. Хозяину стоит большого труда увести её, он на собаку свою ругается зло:
- Ах ты, с-с-сука!
Какой уже этаж, кажется четвёртый. Сверху слышна музыка. На пятом этаже прямо на ступеньках сидит компания. Играет магнитофон. Несколько парней и девушек сидят в обнимку, кто-то целуется, темнота им кстати... Многие курят, от этого немного светлее. Видна недопитая бутылка. Значит, не наркоманы. Григорий Борисович их осторожно обошёл, стараясь ни на кого не наступить (они, впрочем, посторонились), и пошёл дальше: Ну вот, кажется, и седьмой, если он не просчитался. Он нащупал в темноте нужную дверь, нашёл кнопку звонка и нажал на неё, но звонка не было слышно. Григорий Борисович нажал посильнее и прислушался.
Может не слышно из-за железной двери. Сейчас многие себе железные двери ставят, от воров берегутся, да только и такие двери ломают или отмычками открывают.
Кажется, действительно звонок не работает, этажом он вроде не ошибся, дверь железная, хотя такие почти у всех. Плохо, что темно, номера квартиры не видно.
Григорий Борисович попытался вспомнить, работал ли звонок прошлый раз, но так и не вспомнил. Жаль, что дом ещё не телефонизирован, скоро у Васи дома телефон включат, тогда можно будет звонить. Он сильно постучал в дверь. Подождал немного, ещё постучал. Кажется, дома никого нет. Что делать? Постоял ещё, постучал. Уже обратно идти собрался, как вдруг за дверью послышались шаги, она приоткрылась и в щёлке показалась Васина мама, Марина Николаевна. На лестничной площадке темно, ничего не видно.
- Кто это? - спросила она.
- Это Григорий Борисович, классный руководитель вашего сына.
- А, Григорий Борисович, проходите, - и открыла дверь, не сказать, что очень рада.
Григорий Борисович вошёл в довольно просторную прихожую. Обстановка довольно приличная, не бичёвская, как у некоторых других учеников, чувствуется достаток.
- Что случилось с Васей, он заболел?
- А что, он опять в школу не ходит? Вот з...ц, - впрочем, тон почти равнодушный, - проходите в комнату.
Григорий Борисович разделся, снял сапоги и прошёл в комнату. В комнате накурено.
В углу сидит сожитель Васиной мамы Виталий. Он примерно одних лет с Григорием Борисовичем, очень похож на "нового русского", как их изображают на карикатурах, хотя скорее просто подражает этому роду людей: "новые русские" в таких домах не живут. Раза в два шире учителя, с брюшком, короткая стрижка, лицо нахальное довольно. Он увлеченно смотрит видеомагнитофон, какой-то боевик. Он поприветствовал учителя:
- Здорово, Борисыч, дай пять!
Он вообще со всеми так разговаривает, трудно понять, трезвый он или выпивши, Скорей всего рюмочку-другую после работы пропустил. Григорию Борисовичу неприятен такой тон, но он, стараясь не уронить своего достоинства пожал протянутую руку. Впрочем, разговаривать он собирается с матерью. Маме Васиной чуть за тридцать, на вид, пожалуй, и меньше. Григорий Борисович её заметно старше. Одета она довольно легкомысленно, хоть сейчас на урок в десятый класс, да вдобавок, по крайней мере учителю так показалось, тоже слегка под градусом.
- Марина Николаевна, Вася уже неделю не появляется в школе, надо что-то делать.
Вот сейчас он где?
- Со Светкой своей гуляет, дело молодое, - ухмыльнулся Виталий.
- А когда он вернётся? Мне надо с ним поговорить.
- А кто его знает, когда, может часам к двенадцати, а может и к утру...
- И вы так спокойно об этом говорите?
- Слушай, Борисыч, давай поговорим по-мужски, - сказал Виталий, отвлекаясь от фильма. Он закурил дорогую американскую сигарету, предложил Григорию Борисовичу, тот отказался, но Марина Николаевна тоже закурила.
- Может по рюмашке пропустим для разговора, Маринка, сообрази на стол.
- Да нет, ничего не надо, да и вообще, я при исполнении, - отказывался Григорий Борисович.
- При исполнении даже мусора пьют, - рассмеялся Виталий.
Между тем Марина поставила на стол три рюмки, нарезала хлеба, колбасы, достала маринованные помидоры, ещё чего-то...
- Что пить будем, водку или коньяк? - спросила она.
- Борисыч, ты что предпочитаешь? - спросил Виталий и не дождавшись ответа сказал, - давай коньяк, по культурному.
Григорий Борисович попробовал опять сказать, что пить ничего не будет, но на столе появилась уже бутылка начатая армянского коньяка. Марина принесла чай.
Григорию Борисовичу тяжко было смотреть на колбасу, которую он давно уже не ел.
Он с трудом удерживался от того, чтобы не зацепить вилкой кусок и отправить в рот. Он уже чувствовал её вкус, и это было невыносимо... Виталий разлил по рюмкам коньяк и сказал:
- Ну, давайте выпьем за всё хорошее. Да ты, Борисыч, ешь, не стесняйся, голодный небось!
- Я пить не буду, - твердо сказал учитель, и хозяева поняли, что уговаривать бесполезно, сами они уже выпили.
От запаха колбасы кружилась голова, но учитель знал, что скорее согласится на голодную смерть, чем возьмёт кусок в этом доме.
- Так вот, что я хочу сказать, - продолжал Виталий жуя колбасу, - чего вы к парню привязались? Он мне хоть и не родной, но как сын, - проговорил он с большим чувством, казалось, что он пустит слезу, - хороший мужик растёт. Ну не хочет он в школе учиться, хватит с него грамоты, да и на х... она ему, извини меня, я по-простому. Вот ты образованный, а сколько ты в месяц бабок домой приносишь? Молчишь. Ни х: не приносишь! Так на х: учиться? Не ходит он в школу и гоните его пинком под ж...! Без учения проживёт. Ему скоро шестнадцать исполнится, я его на работу к себе в фирму пристрою, сначала грузчиком, потом выучится на шофёра, да он уже умеет неплохо тачку водить. А там может и к коммерции талант откроется...
Марина слушала мужа, было видно, что она его очень уважает.
- Посмотри, мы живём красиво, у нас всё есть, - разглагольствовал Виталий, - телек крутой, видак, приставка игровая, скоро компьютер купим, пусть Васька играет, вот мебель новую недавно купили, тачка классная. На днях телефон ставим, звони! Васька ни в чём отказу не знает, а вы его конкретно задолбали в своей школе...
- Но позвольте, он уже три раза в милицию попадал, последний раз чуть уголовное дело не завели, когда они прохожего избили...