Вообще, в старших классах часто тетради можно не проверять, да завуч сказала к проверке городской всё сделать, тетради смотреть будут, за них учителям отдельно доплачивают, так смотреть будут, кому надо платить, кому нет. Потом четыре свободных урока, домой он в это время, в отличие от большинства коллег, не ходит, надо опять проверять тетради, писать планы, хорошо, если учительская будет свободна. Если в кабинете информатики окажется компьютер свободный, то может удастся, наконец, закончить статью в журнал... По классному руководству кое-какие дела надо сделать в это "окно". Перекусить... Тут Григорий Борисович вспомнил, что сегодня он без обеда и слегка приуныл. Впрочем, сейчас не до ерунды, надо думать о только работе. Потом два урока в шестых классах, действия с дробями... Потом опять один урок свободный (найдётся работа и на это время), потом два урока в десятых, вот говорят: неудачник, недотёпа, а ведь кому попало старшие классы не доверят. Потом полтора урока свободных, а потом, в семь вечера самое главное - кружок. При воспоминании о нём настроение у Григория Борисовича резко поднялось. Кружок этот - главное достижение Григория Борисовича за время работы в школе (хотя мало кто это понимает), главный смысл его работы... Петя Борисов, десятиклассник, будет делать интересный доклад по системам счисления, к которому готовился с сентября. А вот после придётся выполнить обязанность не очень приятную, Васю Сидорова навестить. Девятиклассник Вася - беда и педагогическая неудача Григория Борисовича. Впрочем, что может сделать учитель, если дома созданы все условия для морального разложения ребёнка... Единственно правильным решением было бы забрать его из семьи (если её так можно назвать) ещё много лет назад, однако, положа руку на сердце, хороших детдомов в реальной жизни что-то не видно, да и формальных оснований нет. Надо было бы вчера сходить, да сил не было, а сегодня кровь из носу... За этими мыслями Григорий Борисович дошёл до школы. Посмотрел на часы:
7 часов 43 минуты.
Учеников ещё в школу не запускают, рано, однако их столпилось у входа уже человек пятьдесят. В основном малыши, эти приходят даже раньше учителей и ждут у входа. Жалко их, особенно в мороз, как сегодня, а запустить раньше учителей нельзя, иначе порядку в школе не будет. Сколько ни говорят им приходить не раньше семи сорока пяти, бесполезно. А старшие подходят в последний момент, своё время берегут.
- Ребята, пропустите, - Григорий Борисович протискивается через толпу, стучит в стеклянную дверь. Дежурный, видя, что это учитель пропускает его. По давней привычке Григорий Борисович посмотрел на школьные часы, висящие в фойе, и обрадовался, что не подвел утром свои, и школьные и его часы спешат на две минуты. Григорий Борисович (опять же по старой, ещё с детства привычке), войдя в школу, снял шапку. Сейчас уже мало кто сохранил эту старорежимную привычку. Что говорить об учениках, если, как правило, их отцы не делают этого, да и многие мужчины-учителя, но Григорий Борисович иначе не может. Мария Николаевна, завуч первой смены стоит, как всегда, встречая учителей.
- Здравствуйте, Мария Николаевна, - говорит Григорий Борисович.
- Здравствуйте, Григорий Борисович, - отвечает она, - поторапливайтесь, через две минуты запустят учеников, учителя должны уже быть в кабинетах.
Да, сегодня он немного припозднился, десять минут мерил температуру, обычно он приходит раньше. Ничего, ещё успею. Плохо только, что очки с мороза запотели, почти ничего не видно, но ничего, сейчас отойдут. Взять у вахтера ключ; посмотреть, нет ли изменений в расписании на первую смену (изменения есть, но его не касаются); подняться на третий этаж, вообще-то он второй, если смотреть от главного входа в школу, а с другой стороны третий. Поднимаясь по лестнице, опять почувствовал ломоту и недомогание, но думы о предстоящей работе отодвинули это куда-то далеко. Открыть кабинет; пуховик и шапку на вешалку в шкаф, переобуться, в школе провести придётся часов двенадцать, в сапогах ноги вспотеют; достать из портфеля тетрадь с планами... В классе, мягко говоря, прохладно, градусов едва ли пятнадцать. В коридоре послышался топот и детские голоса: учеников в школу запустили. Григорий Борисович подумал: уже 7 часов 45 минут.
Посмотрел на часы: так и есть. Слышны голоса малышей (начальная школа и пятые-шестые классы). Старшие начинают подтягиваться минут за пять-шесть до начала урока, каждый раз кто-то опаздывает. Вот и теперь никто из девятиклассников не торопится на математику, а будет контрольная. Им бы наоборот, прийти пораньше, зайти на перемене, подготовиться, выгадать несколько минут для работы, ан нет. Но, думая об этом, Григорий Борисович не сидит за своим учительским столом, а пишет текст контрольной работы на доске. Писать на доске он не любит: от мела (а мел в последние годы просто отвратительный) много грязи, а воды в кабинете нет, руки от мела постоянно грязные, что неизбежно сказывается и на одежде. Да и почерк у Григория Борисовича не из лучших. Он пишет не торопясь, обернув кусок мела в бумагу, чтоб не сильно пачкаться, стараясь сильно не давить, не сломать мел. Но вот, наконец, все задания написаны, вроде получилось нормально. Григорий Борисович ещё раз критически посмотрел на свою работу и взглянул на часы:
7 часов 55 минут.
Дверь открылась, вошла Маша.
- У тебя же сейчас не математика, - сказал отец.
- Папа, я тебе еду принесла, ведь тебе работать до позднего вечера, почему ты сам не взял?
Впрочем, им обоим и так всё ясно без слов, обсуждать нечего. Маша аккуратно поставила полиэтиленовый пакет с двумя банками (в одной картошка с яйцом, в другой чай), ложкой и тремя бутербродами с сыром в отцовский портфель и пошла на свой урок, времени уже много:
7 часов 57 минут.
Ура, обед это сила, теперь живём! Да, кстати, высморкаться не помешает, из-за гриппа, видно, в носу уже полно. Пока учеников нет:Да, что-то девятого "Г" нет, а вот и они. Ввалился сразу почти весь класс, как это у них получается? Шумно, вразнобой здороваются с Григорием Борисовичем, журнал своего класса на учительский стол положили, рассаживаются, открывают сумки, достают тетради и прочие принадлежности. Рядом с тетрадями и учебниками пристраивают шапки, а кто и шарфы. Для учебных принадлежностей места мало остаётся. Вот ещё беда: шапки и шарфы приходится носить с собой, в гардероб их не принимают, т.к. шапки у всех дорогие (говорят, что живём бедно!), их могут украсть, хотя гардероб закрывается на замок и имеется гардеробщица. Когда Григорий Борисович в школе учился никаких гардеробщиц в школе не было, а шапки в раздевалке оставляли, с собой не носили, и никто их не крал. Да и шапки были в основном цигейковые, простые, такие и теперь не воруют... У многих шарфы на шее.