Философ проявлял сочувственный интерес к неудавшемуся перевороту, хотя высказывать враждебность по отношению к нему стало ритуально обязательным для всех, и участников, и жертв этих событий...
Я думаю, истина ускользала и от тех, и от других...
История - женщина, но чувствует ли она боль своих жертв, когда их убивают?..
Таков ли был план бога?.. и кто его исполнители?.. народ?.. вряд ли...
Народ всегда невольная жертва...
Страх божий, стремление избежать страданий, суда, смерти удерживает смертных от смерти...
Кто я?.. обыкновенный смертный, наделенный всеми слабостями, а их у меня немало... я вынужден бороться с ними, но, увы, человек всегда человек и растет он только в своих глазах, смотрит он на себя хотя и не с благоговением, но с удовольствием... и прощает себе слабости...
Не так уж я плох, не урод, правда, излишне худ и бледен... женщины не могут без жалости смотреть на меня... и смотрят...
С женщинами лучше быть странным, чем красивым... и потом я отличаюсь добротой и терпимостью, но иногда я срываюсь, воображаю, что я гений, играю заблуждающегося или заблудившегося бога...
Это прием, тактическая уступка... это не порок, это изгибы моего характера...
Я наблюдатель...
Что?.. нет, заикаюсь я не притворно... и я не бог, я не совсем безумен... зачем мне это?..
Нельзя казаться одним и тем же, надо всем побыть, прежде чем попасть в ад и сгореть там... или закоченеть...
Надо жить, иногда трепетать от страха, но жить, надеяться, обливаться слезами от радости или скорби... и, в конце концов, вернуться в свое отечество, на небо...
Однако монолог мой затянулся... и даже слишком... могу стать пособием кому-то, чтобы испытать и найти себя в окружающей жизни... хотя, почему бы и нет... правда, некоторые могут принять мои излияния и откровения за мистификацию...
Я играю, не умело притворяюсь... и говорю не о том, о чем нужно говорить...
А о чем нужно говорить?.. о боге?.. о любви?.. о том, кто мистификатор на самом деле?..
Я все еще расту, подсматриваю, перенимаю опыт у других... рыться в самом себе опасно, можно найти беса, творца желаний, и отравить всю оставшуюся жизнь...
Красота - зеркало бога...
Красота меня исправляет и направляет...
В безобразии нет ничего хорошего... или есть?.. от безобразного невольно хочется отстраниться...
Впрочем, все от бога, и подлинное, и иллюзии... человеку можно только посочувствовать, когда он всматривается в себя и видит странного двойника, который тоже всматривается, смотрит... и смотрит как-то нехорошо, странно и страшно...
Двойника не надо опасаться... он остановит меня на краю пропасти благодати или погибели... или подтолкнет?..
Я зову его Йорик... бедный Йорик... он не лишен искренности и естественности, но может и вред сделать, чтобы спасти... и маску шута надеть...
Он наблюдает за мной со стороны, я для него объект..."
Христофор отвлекся...
Вокруг цвела ночь...
"Как все просто и естественно... ночь цветет... я размышляю, говорю вслух... и не заикаюсь...
В воспоминаниях чувство реальности слабеет... реальное воспринимается как ирреальное... иногда я вижу прошлое как будущее, переживаю то, чего еще не испытал...
Будущее видится мне как сияние...
Я стою на краю обрыва, чувствую трепет губ и объятия ветра, слышу любовный шепот и красноречивое молчание...
Увы, будущее не вернет мне то, что я потерял, чего лишился... или вернет?..
Жизнь строится по законам прозы, а не поэзии..."
"Рая вернулась из города... говорит, что я попал в число подозрительных лиц...
Смутное время для одних открыло бога, истину, для других возбудило надежду на конец бедствий, а для всех прочих оно ничего нового не открыло... все повторяется...
Нет, будущее открыло мне склеп и эти повапленные гробы...
Я не в чертогах бога, где царит тишина и спокойствие, я в преисподней...
Бог сотворил мир, Адама и почил... нет, он не спит, он наслаждается не игрой воображения, а истинными благами жизни, что, впрочем, справедливо...
Можно представить его пробуждение и разочарование...
Философ все это предсказал... и лег в могилу с обманутым и растерзанным сердцем... закрыл глаза навеки, чтобы не видеть ржавые кровли города, охваченные пламенем...
Увидев город, он не узнал бы его, и высказал бы удивление, хотя увиденное на самом деле не имело в себе ничего неожиданного...
Философ ушел, не оставив ни одной личной привязанности... иллюзии он заменил верой в смерть ради бога, кем бы бог ни был, пусть даже Черной Дырой, ведущей в вечность...
"Что это?.. - Христофор привстал, огляделся... - Послышалось..."
Вокруг царила тьма, ничего достоверного...
Он сморгнул, он смотрел и не верил своим глазам...
"Где я?.. куда меня завел, тот, кто вел?.. и бросил..."
Лицо Христофора осунулось... пот усталости, ужаса смешался со слезами отчаяния и бессилия...
Тогда-то распятый бог и открыл ему свое трагическое и окровавленное лицо, вызвавшее ужас... и все же он не мог оторвать глаз..."
Ночь ушла, расцвело утро...
Христофора окружала тишина...
Примадонна запуталась в долгах и покинула замок, уехала на воды, искать выход из денежных затруднений, любви и вдохновения...
Христофор шел по петляющему коридору, пытался обрести реальность... и оказался на острове... он спал на ложе монаха...
Ему запомнились две версии возвращения... он мог выбрать любую в качестве подлинной: морем или по суше...
"И какую версию ты выбрал?.." - спросил Философ, появившийся как всегда неожиданно...
"Не знаю... наверное, я выбрал бы версию возвращения по суше, а не по воде, хотя это и представляется несколько странным..."
"Тебе незачем было возвращаться в город..."
"Ты, как всегда, прав... жители города ждали конца света и во всем искали наслаждения...
Уроды исчезли, все женщины были изящны, грациозны...
Мужчины искали их любви, представлялись желанными и страстными...
Любовь их была беззаконной и неверной... она не подчинялась правилам...
Я жил на острове без страха и преувеличенных надежд, разделял слабости островитян...
В городе я жил иначе, там все чего-то искали, добивались и умирали в одиночестве, претерпев ужас смерти, до того несчастные, что словами не выразить, легче слезами... и случалось это обычно как-то вдруг, внезапно... они неуклюже ныряли в темноту, правда, некоторые возвращались назад, шли пешком, медленно, как бы сдерживая себя, чтобы не рассмеяться или не расплакаться..."
"Вокруг царила сумеречная тишина, торжественная и холодная, мрачная, как на кладбище...
Деревья уже начали терять листву. Приближалась осень, дожди...
Примадонна еще не вернулась с вод...
Я шел и прислушивался...
Шепот ветра приобрел меланхоличный и печальный оттенок... он прерывался вздохами, рыданиями... умолк, погрузился в молитву...
Свернув за угол, я наткнулся на статую примадонны со свитой... среди свиты был и автор...
Примадонну Филонов изобразил худой, рыжей и в мантии..."
"Свою связь с примадонной Философ называл случайной, возникшей для него совсем неожиданно и некстати... он работал над комментариями к апокалипсису...
Помню, он говорил:
"Кто-то прибавил меня к списку ее свиты..."
На самом деле это было конечно не так...
Примадонна занималась делами совсем его не касающимися... он обещал ей помощь в переводе одного темного текста...