Я и не догадывался, что однажды проснусь писателем, и скорее огорчил, нежели обрадовал Философа, сообщив ему эту новость...
Он долго не мог понять, о чем я говорю и какую несомненную истину я смог открыть в 13 лет...
Скользкий возраст, надо сказать... я уже все изведал и познал в воображении...
Свой вымысел я заключил в рамки романа, который не отважился дочитать до конца...
Уже с самого начала все было исполнено значения и заставляло предчувствовать, что случится что-то ужасное...
О чем я думал, когда писал этот роман?.. я думал о дяде Гомере, о француженке, которая учила меня игре на пианино, и о Соне, ее племяннице...
Истории дяди Гомера в комментарии к апокалипсису подчиняли мой разум, воображение и даже чувства... я не мог заснуть... меня пугали сновидения...
Около полуночи меня окружили тени, и я верил, что не зря... они грозили отдать меня бесам и спустить еще ниже, если я не уступлю искушению, страсти...
Я спустился ниже... подо мной разверзлась земля, и я оказался в кромешном мраке преисподней...
Меня окружили эфиопы, но я сторонился их, я искал Соню...
Не знал я, кто владел Соней за гробом, а узнав, проснулся в слезах...
С эфиопом, родом из Африки, мне пришлось бороться, стать необузданным, страшным...
Я кочевал в пустыне, дома у меня не было, верблюд был мне и домом и женой...
Соня скрылась в толпе воспоминаний...
Но однажды песчаная буря похоронила меня... спасла меня Соня...
И снова передо мной предстал эфиоп...
Я молил бога, копил силы и соблазнялся надеждой победить эфиопа, для задержки сражения искал предлоги, то пыльная буря мешала начать сражение, опасно, можно ранить самого себя, то снег... представьте себе, в пустыне вдруг выпал снег
Ночи я проводил в пещере...
Издали Соня ранила меня, сокрытой раной она была в моей груди, жгла огнем... я бредил, метался на ложе, в исступлении стихи шептал, уязвленный ее красотой, грацией... вслух я не мог говорить, голос пресекался...
Луна смотрела, слушала... зрелище не удивляло ее...
Луна месяцем стала, померкла, склонились к закату и звезды, блеск потеряли...
Уже утро, а я все никак не расстанусь с Соней, на ложе она тенью лежит рядом с луной...
Я стою, смотрю и тоскую...
Ребенка у нас не было, но он лежит рядом с ней, как любовник, сосок ее сосет, то один, то другой...
Лицо его гримаса искривила... пустой сосок...
У него сходство с эфиопом... тьма его отец...
Из окна открывался вид на руины замка... его восстанавливают, башни растут, уже небо достают, и под землю уходят до дна преисподней...
Вход есть и туда, и сюда... живи и радуйся, но радости нет, одна тоска...
В отражении вижу себя, лицо бледное, как будто мое, и не мое...
Что-то меня мучает...
Не болезнь меня мучает, обида... эфиоп победил меня коварно...
Ребенок перелетел от Сони ко мне на грудь, в складках хитона гнездо себе свил...
Глаза эфиопа кровью налились... зло в нем растет... где же предел?..
Соня меня соблазняла и эфиопа... не лучше ли было мир заключить и скрепить его браком на небе...
Жениха пусть Соня сама выберет, не смерть...
Или поровну любовь разделим?.. почему бы нет?..
Только вряд ли она согласится... такая любовь в приданое только раздор принесет...
А что Соня?.. неужели ответит отказом?..
Бог проявил благосклонность, пробудил меня, но луна опять усыпила...
Продолжился сон... и все еще длится, длится...
Не знаю, судьба или случай снова привели меня к стенам замка примадонны...
Стены сошлись, обняли башни... три их было, и у каждой свое лицо и имя от бога...
Откуда у меня эти воспоминания?.. иногда они чем-то напоминают исповедь маньяка, далекую от христианского смирения... они описывают мое безумие и так ярко...
От чего я сошел с ума?.. не от ума, от чувств... и еще ребенком...
Я боялся темноты, и любил ее, в ней я укрывался и оплакивал себя, я чувствовал себя покинутым...
Родителей я воображал, мне пришлось признаться в этом дяде Гомеру, приставленному ко мне богом... он был моим воспитателем... он не бросил меня на произвол судьбы и случая после исчезновения родителей в копях...
Дядя Гомер нашел меня в пустой комнате... нет, я не кричал, я лежал на столе и созерцал потолок в пятнах сырости, которые казались мне облаками...
За ними было небо, а что было за небом?..
Увидев лицо дяди Гомера в обрамлении вьющихся рыжих волос, я заплакал...
Дядя Гомер был так похож на бога... не важно, что произошло между нами, но когда я вспоминаю лицо дяди, на моих глазах выступали слезы и голос звучит сдавленно...
Мне кажется, говорить я начал еще в утробе матери, там же я увидел свои первые сны...
Дядя Гомер удивлялся, откуда я знаю то, что он не знал?..
Я говорил с дядей Гомером на своем языке, помогая жестами... я заикался... кто-то напугал меня там, где я был и откуда вывалился в грязь...
Дядя говорил, что я родился на этапе...
Меня обмыли, отпели и забыли похоронить...
Дядя нашел меня уже почти мертвым, остывшим, только глаза еще жили, разглядывали потолок, украшенный пятнами сырости...
Я сообщил о своих наблюдениях дяде, когда пришел в себя, а он рассказал все это Философу, несколько усовершенствовав мой язык и придав ему видимость непринужденности...
Я больше не стану об этом распространяться...
Созерцая потолок, я дожил до года...
Жизнь моя была беспокойная, меня одолевали беспричинные слезы, как казалось дяде...
Я тосковал неизвестно о чем...
В 3 года я познакомился с Семеном... в 5 лет с Соней...
Возможно, я создал ее моим воображением и все последующее...
Вокруг не было ничего иного, что радовало бы меня...
Губы Сони произносили слова, ставшие для меня музыкой... и эта музыка все еще звучит во мне... она прозрачна и пленительна...
Отца Сони я не помню, он был любителем путешествий, зиму он проводил во льдах, лето в песках... мать Сони была гречанка со сверкающими глазами, с тонкими чертами лица, чувственная и страстная... не знаю, почему дядя Гомер считал ее француженкой...
Я сожалею, что Сони нет со мной...
Длилась ночь...
Наконец ночь покров свой распахнула, день наружу выпустила... как вода в половодье свет его разлился...
Ветер облака собрал в тучу, несущую дождь с градом...
Град рассыпался, крыши укрыл, в склеп меня загнал... я затерялся в темноте непроглядной, себя не вижу, да и я ли это?.. сомневаюсь...
Там в темноте кромешной и свершился мой брак с Соней...
Эфиоп в спор не вступал, во тьме растворился... умер без похорон...
А Лиза выжила... она родилась со сросшимися ногами и стала рыбой, с нимфами подружилась и с дельфинами... иногда я вижу ее, она играет с дельфинами у рифов...
Когда придет время, и я покину свое ложе в склепе, стану тритоном... это мое твердое желание... а пока я медлю, лежу на ложе в склепе все в той же позе...
Луч света проник в царство тьмы...
Сердце запрыгало...
Заря в пурпур и золото одело и замок, и скалы, спускающиеся уступами в море, и воду в вино превратило...
Солнце зашло...
Кончился день...
Юрий Трещев "Один день Христофора"
95