Новый рынок - на самом деле рынок старый.
Базар - давний в Одессе, - и названием своим всегда дорожит.
Прозрачные высоченные шатры уносят главный корпус рынка в аппетитные небеса. Парадный вход, откуда вошёл Сева Пепельжи, совсем потерялся в светлых объёмах мясо-молочного здания. Сева медленно двигался вдоль мозаичных прилавков, наблюдал за весами и лицами людей, обратил внимание, что торговцы любят деньги больше чем истину весов, и сами деньги у них - тяжелее гирь.
Он прошёл весь прямой корпус до конца, повернул под прямым углом, прилавки закончились и он попал в глухой тёмный торец жирного корпуса, ведущий старинной мраморной лестницей на второй этаж. Сева поднялся, и прочитал название организации, не имеющей отношения к рынку; висела отлитая в металле табличка - "Специализированное строительно-монтажное управление - 32."
В ударное рабочее время единственным руководителем кого застал не определившийся выпускник строительного вуза, - был начальник ПТО Иосиф Самуилович Юдсон.
Ему он заявил: что согласно написанному объявлению, пришёл устраиваться на работу инженером производственного отдела.
Внизу на "Доске объявлений" висела такая бумага, поэтому Юдсон проницательно всмотрелся в молодого инженера, к тому же он ещё имел основание чутьём примерить нового специалиста, умел делать нужные заключения, понимал, что обязан своим знанием поддерживать однозначную пользу практическому предназначению последующих возможностей созревшего человека. Ему показалось, что тут присутствуют различия технических вопросов, приёмом протяжного, тяжёлого говора, откуда-то исходившего издалека, сказал:
- Вы ммолодой человеек! Вам расти надо! Зачем сидеть в конторе? Всякое теоретическое совершенство безлично, когда не имеет практического наполнения. Я тридцать лет проработал на линии, - там дорога для продвижения ровнее, а тут сскучно...
Имея черты привычек, вложенные давнишними предками для вечного упреждения и торжества племенной сути, он исключил первооснову, предназначенную для наследственно-родового отбора. В нём сидела человеческая тоска по сохранению практического опыта всех предшествующих поколений, он знал, что обязан вытягивать развивающиеся навыки, которые должны нести дальше своё предназначение; для него, тяга к деловой породности, давно перемешалась с действительностью, перестала зависеть от племенной принадлежности.
- Мы для начала определим вас - ммастером на участке, надо набраться практики у опытного прораба; окрепните, дадим самостоятельную работу. Несите в отдел кадров документы, и с понедельника начинайте расти - каак наашш человеек! Мы, товарищ Пепельжи всегда готовы помнить давнее родство, пусть присматривающая партия не упрекнёт нас в однообразном отборе, не хотим отдаляться от наших далёких рассуждений. Мы расстались с первичной верой, из желания, что бы все жили без зависти и окончательного отчуждения. Пусть в обновлённом существовании все ощутят необходимость постоянно изыскивать героические поступки не только в военных отражениях, но и в спокойной, незаметной чеканке мировых побед.
Так-то, юноша, - всегда цените нужные усилия...
Сева мало понял из сказанного; без усилий нашёл нужный строящийся объект и задумался, - входить в шум пыли, или подождать пока лето устанет. Он посмотрел на зависшую точку в глубине неба, смотрел так, словно та одинокая птица, была грустью его вечной мечты.
Прораб всех отделочных работ на строительстве трикотажной фабрики - Иван Иванович Пискун оглядел нового мастера, не вставая из-за стола. Стол был задавлен книгами и папками содержащими: нормы, правила, объёмы и расценки всех отделочно-строительных работ. Сидел за столом человек помятый годами, с плотным, скомканным мясистым лицом изрезанным красными венами. Светлые густые волосы, зачесанные назад, ровной линией отделяли морщинистый лоб. Волосы были излишне красивыми, для такой усреднённой внешности лица. Ну а глаза совсем убегали от действительности, удалялись в заоблачное небо, усыпанное пепельными облаками. Они говорили, что не намерены забывать не проходящую горечь прошлого, мириться с теперешним состоянием мировых отношений, хранили какое-то детское начало, исцарапанное уличными драками в послевоенной безотцовщине. Глаза смотрели на нового помощника с завеянным, изучающим сосредоточием.