Сева отмерял мышцами напряжение минут, разгрузил одну, и принялся вторую стопку разгружать.
- Ты что боц! - крикнул Лёва на мастера-грузчика, - зачем мне такелаж портишь кабан?
Сева застыл с товаром в руках, смотрел в упор на мокрый нос, и прыщавое лицо Цапли; со всей силой швырнул ящик в него.
Кладовщик едва успел отскочить, прихрамывая, убежал в кабину.
Машина рванула, уехала с незакрытым кузовом, черепки из разбитого чужого ящика, остались валяться на асфальте стройплощадки.
Подошёл Марек с грузчиками, с недоумением разглядывали битую югославскую плитку.
- Не бойтесь, тут не опасно, - объяснил Сева - это не боевые осколки мин в Сальских полях.
Грузчики остались подбирать плитку, Сева с Мареком пошли в прорабскую.
- Ты чего водку не пил? - спросил Марек сердито.
- Не хочу. Не люблю спиртное пить.
- Ты сумел отказаться, а я в олухи остался, - он опустил большую, влажную губу, обида слюнявила из рта, несла перегар уже выпитого.
Пискун сидел унылым, дождался, когда заместители усядутся по местам. Достал остаток водки налил себе и Мареку.
- Я не буду - отказался Марек, со злобой примерял спиртное на дне стакана.
- Не будешь... - удивлённо переспросил Пискун. Два остатка в один стакан слил. -
- Я ящик чужой плитки разбил - признался Сева, - высчитаете с меня.
Прораб пил медленно, уныло раздумывал, глядя в потолок, отломил кусочек бублика. Вроде не водку, а разочарование выпил.
- Убей меня, но не сделаю наоборот, если меня о чём-то попросят. С чего высчитывать, ты ещё ничего не заработал. Идём крышу проверять! - вдруг решил он, по-поводырьски вышел вперёд.
Сева следовал за прорабом, вислой головой провинность нёс, молчал, обиженно журчал носом. Поднялись на крышу с тыльной стороны здания. На последнем перекрытий бренчала большая пенобетонная пила, кровельщики резали мягкие кубовые глыбы на плоские квадраты, укладывали по перекрытию, устилали утеплителем мягкую кровлю. Увидев Пискуна, выключили длинную цепную пилу, все окружили его, стали восклицать устаревшие изречения; глядя на хмурое выражение прораба, их озорство стало постепенно угасать.
Иван Иванович молчал, скучно глядел выполненные объёмы, это было плохим признаком для месячных нарядов, потому рослый крепкий телом бригадир спросил:
- Как Иваныч, в этом месяце, хотя бы по 220 грязными закрыть получится?
Иваныч продолжал молчать, прошёлся по уложенному утеплителю.
- И что вы за сегодня сделали?.. Ровно ничего квадратов, если разделить на шестерых!
- Каа..к? Мы работаем ударно. Ты нам только накинь, мы тебе всё сделаем, не будешь в обиде на чертей.
Иван Иванович вытянул руку, оголил часы...
- Включайте пилу! Неора и Шмулензон пилят, быстро, у меня времени нет. Волынкин, Рудько и Хлястиков - укладывают утеплитель, плотно стелют, без халтуры. Ты Серый заделываешь спилом и обломками пустоты в стыках, - трамбовкой уплотняешь.
Время пошло. Я сам норму - выработки определять буду.
Иван Иванович ходил взад - вперёд , исполнение расстановки контролировал, указания свои окриками удерживал.
Длинная двуручная пила нервно щелкала пенобетон, скребущими звеньями цепи, поднимала едкую пыль над строящейся плоской кровлей.
- Хлястков и Волынкин меняют пильщиков. Не останавливаться! Вы слышали, что я сказал - безостановочно работать!