- Зачем же его очернять, - искренне изумился Хрюша, - да и где взять столько чернил на такую прорву.
- Вот-вот, - радостно злобно заквакала Жожоба, - очерняете, очерняете... и, уставившись на Хрюшу тяжёлым мутным взглядом, спросила, - а что, молодой человек, не любите вы наше болото?
- Нет, не люблю, - честно признался Хрюша, - да и за что его любить то? Болото - оно и есть болото. Муть сплошная.
- Дожили, - застонала Жожоба, покачивая мерзким хариусом в грязной воде, стыд и срам! А раньше, ах, как хорошо было раньше, - зашипела Жожоба, и глаза её, и без того мутные, закатываясь, стали покрываться белесистой плёнкой.
- Может оно, конечно, и было хорошо, - миролюбиво заметил Хрюша, - только нам про то неизвестно, поскольку нас тогда ещё не было.
- А может потому и было хорошо, что таких как ты не было, свиное рыло, радостно квакнула Жожоба и выжидательно уставилась на Хрюшу.
От таких злых и несправедливых слов на душе у Хрюши сделалось противно и гадко, так гадко, словно он пообедал в школьной столовой. - Что бы такое сделать, чтобы нам всем было хорошо, - мучительно размышлял Хрюша, шаря позади себя копытом в поисках консенсуса. Наконец поиски его завершились успехом и, нащупав позади себя шершавый дубинистый конец осинистого консенсуса, Хрюша взял консенсус в копыто, оттянулся со вкусом и, оттянувшись со вкусом, трахнул Жожобу консенсусом по морде. Раздался треск и Жожожабильный хариус, сплющившись в отвратительную гримасу, погрузился вглубь болотных пучин. Жухлая ряска сомкнулась над ним и все стихло, только ещё некоторое время со дна поднимались большие пузыри и, лопаясь на поверхности, распространяли неприятный запах гниющей тины.
- Галина Бланка - буль-буль, - весело сказал Хрюша, встал с кочки и пошёл прочь, вполне удовлетворенный результатом напряжённой дискуссии.
Пройдя несколько шагов, Хрюша почувствовал сильный голод.
- Уже давно пришло время второго завтрака, забеспокоился он и, увидев впереди за кустами покосившийся сарай с вывеской - трактир "Лукоморье", не раздумывая, направился туда.
Глава 4
Хрюша садится за столик, и пока он общается с официантом, мы узнаем поучительную историю о золотой цепи.
Дойдя до трактира, Хрюша притормозил у входа и, не торопясь, стал изучать заманчивые объявления, расположенные под вывеской. Объявы гласили:
- Осуществите свою мечту, окунувшись в атмосферу нашего гостеприимства. Восхитительное, легкое и полезное для здоровья питание. Насладитесь разнообразными блюдами традиционной болотной и европейской кухни. Всё только самое эксклюзивное и экстраординарное. Бар-аквариум для водоплавающих. Последнее предложение, писк сезона - коктейль-холл "Голливудское гнездовье", специально адаптированный для развлечения пернатых. Постоянным посетителям скидка.
- Жаль, что я не постоянный посетитель, - подумал Хрюша и поспешил войти внутрь.
Внутри заведения царил полумрак, пропитанный густым ароматом кислой капусты. Навстречу Хрюше поспешил Хорёк с мятой грязной салфеткой, небрежно переброшенной через лапу.
- Милости просим! Милости просим! - угодливо засуетился Хорек, усаживая Хрюшу за свободный столик, что, впрочем, было не сложно, поскольку кроме Хрюши больше посетителей в трактире не было и все столики были свободны.- Чего изволите-с?- Изволю пополдничать, - важно произнёс Хрюша. - Вы хотели сказать побизнесланчествовать? - насмешливо ухмыляясь, переспросил Хорёк.
- Вот-вот, - отвечал Хрюша, чувствуя, что ляпнул что-то не то, и, стараясь придать своему голосу больше крутизны, сказал, - желаю поиметь бизнес-ланч по полной программе. - И важно спросил, - Вы принимаете к оплате кредитные карточки?
- Кредитные карточки? - глазки у хорька испуганно забегали, - никак нет, извините-с, аппарат заело, банк чейнджа не дает, вы уж извиняйте, уважаемый.
- Да ладно, чего уж там, экие, право, пустяки, - вальяжно сказал Хрюша и облегченно взмахнул копытом, поскольку никаких кредитных карточек у него естественно не было.
- Не желаете ли аперитив? - Хорек услужливо наклонился к Хрюше и, обдавая его запахом чесночного перегара, затараторил, - огненная вода в широком ассортименте, казино, рулетка, пул, девушки нетяжелого поведения...
- Нет, - отвечал Хрюша, - ничего мне такого не надо, я еще маленький, и вообще, я ничем таким не увлекаюсь и вам не советую. Принесите мне, пожалуйста, в качестве аперитива холодной колы без льда и меню бизнес-ланча, да побыстрее, добавил Хрюша, как бы случайно одергивая майку и ненароком обнажая массивную золотую цепь, висящую на груди.
- Сию минуту. Сию минуту, - заторопился угодливый хорек, с уважением поглядывая на цепь и, пятясь задом, скрылся в кислом полумраке трактира.
Золотая цепь, висящая на Хрюшиной груди, была не фальшивой бижутерией и не дешёвым ширпотребом, купленным у цыганской лошади на каком-то там развале, а настоящим эксклюзивным раритетом, исключительной антиквариатности. Как и большинство старых вещей, цепь эта имела долгую и поучительную биографию, дошедшую до нас из глубины веков. Когда-то, давным-давно, как гласили звериные предания, в незапамятные времена, когда болото еще не было болотом, а было красивым берегом сказочного моря, пра-пра-прадед Учёного Кота, находясь в услужении у одного поэта, тайным образом подло схарчил закуску из осетровых, заботливо приготовленную поэту старенькой няней. Лишившись любимого закусона, классик, понятное дело, захандрил, обругал старушку, больно запнулся о разбитое корыто и, будучи человеком буйного нрава, по причине своего эфиопского происхождения, пожизненно приторочил провинившееся животное к молодому дубочку с помощью массивной золотой цепи кустарного производства. Так бы и томился проворовавшийся котяра в неволе до конца своих дней, но произошло непредвиденное. Перейдя с высококалорийного питания закусками из осетровых на скудный подножный корм, состоявший в основном из сопревших желудей, вершков, корешков и зазевавшихся букашек, кот быстро отощал, и рабские оковы спали с него самопроизвольно, задолго до отмены крепостного права. Поэт, тем временем, откушавши крем-брюлея, впал в хорошее расположение духа, приголубил старушку, починил разбитое корыто, и, испытывая угрызения совести из за своего жестокого обращения с домашними животными, сочинил замечательные стихи, которые по праву принесли ему всенародную славу, и, войдя в классику мировой литературы, навеки обессмертили самого поэта, старушку няню, кота - расхитителя и разбитое корыто.