– Принеси клятву! ― подсказала Ванесса.
Энди поклялся быть маленьким человеком, стоя посередине площадки перед школой в присутствии матери, короля, бывшего учителя и нынешнего.
– Теперь иди, ― сказал Харуун. ― Догоняй остальных, принеси жертву.
– Учитель Леа, вы пойдёте со мной? ― спросил Энди.
– Пойдём скорее! ― сказала та, взяла его за руку и быстрым шагом направилась к храму. Могла бы побежать, но почему-то не побежала, только подобрала юбку.
– Я так переживала за него, ― сказала Ванесса, снова вытирая слёзы. ― А он вот что устроил.
– Не плачь, ― строго сказал король. ― Город не бросает своих никогда, не толкает оступившихся в спину. У твоего сына вся жизнь впереди, Ванесса.
Ванесса ушла работать, и на перекрёстке остались только Харуун и Кимрит.
– Каждый новый выпуск и всё по-разному, ― сказал старый учитель, глядя на улицу. ― Вон оно как вышло. Кем-то они станут…
– За Энди не бойся, ― сказал Харуун. ― За Шушу. За Остена тоже не надо бояться, он знает, что делает. А вот с Викки могут быть проблемы.
– Она ― девочка в себе, ― проговорил Кимрит. ― Особенно после смерти отца. Слыхано ли дело, убийство… потом суд. Помнишь, она не плакала на суде. И вот Туркас вернулся. У неё наверняка земля из-под ног ушла… Что делать будем, король? Ученица стражницы ― это не просто так. Я думал, она пойдёт в ткачихи…
– Я попрошу Матушку с ней поговорить, ― сказал Харуун. ― За ней надо присмотреть, особенно сначала. Мало ли ― вздумает мстить.
– Вели присмотреть за матерями и братом тоже, ― подсказал Кимрит. ― Сам знаешь, как говорили древние: насилие порождает насилие. Только мы все это не сразу поняли. А когда стали жить по-другому, стали друг друга уважать ― тут и боги прекратили бросать камни…
Харуун знал, что последний камень боги сбросили ещё когда был жив его дед, и тогда они едва не попали в город. Он слышал, что жители неделю молились в храме, сменяя друг друга, и приняли решение жить иначе. Что если Викки, которая знала об этом только по рассказам старших, будет плевать на то, что решил город? Что если месть уже ослепила её?
Харууну снова стало страшно. Леа говорила, что они катятся под гору, но нет, они никуда не катились, они балансировали над пропастью. Один неверный шаг ― и они могут умереть. Неправильно поставленный светильник ― вряд ли, а вот одно убийство, которое потащит за собой новые…
Туркас. Всё дело было в Туркасе. Если бы он как все нормальные преступники сгинул в лесу, но нет! Обязательно нужно было выжить и заразить город своим горячечным бредом. И это ещё никто не знает, что именно он видел. Когда узнают… Придётся посылать разведку, чтобы опровергнуть его слова.
Или подтвердить.
Что он будет делать как правитель, если окажется, что на горизонте есть земля, Харуун не знал. Готовиться к тому, что один кусок земли наедет на другой и случится великое землетрясение? А если огни, которые Туркас видел, были не огнями той неведомой земли, а огнями на кораблях? Кто те люди, которые осмеливаются путешествовать по воде? А если эти огни принадлежат новым неведомым тварям наподобие тех, что бродили и до сих пор иногда бродят по лесам, как доносит разведка? Что если они выберутся на сушу и начнут пожирать людей?
Мы маленькие люди, напомнил себе Харуун. Никто из нас не смотрит на небеса с вожделением. Богам не за что нас карать, а тех, кто осмеливается их спровоцировать, мы покараем сами.
Мысль навела его на нечто новое, время на раздумья у него ещё было, и чем больше он думал, тем больнее ему становилось, как будто раззуживал болячку. В конце концов Харуун обнаружил, что стоит у входа в сторожевую башню, не зная, что сказать стражникам.
– Ты чего? ― спросил один из них, глядя на него с удивлением.
– Я пришёл… ― сказал Харуун и запнулся. ― Я пришёл повидать её перед судом.
Его пропустили без разговоров, и Харуун беспрепятственно стал подниматься по узкой лестнице, на каждой площадке бросая взгляд на всё уменьшающиеся крыши города.
Башня была построена на основе старой стены, которую ставили ещё большие люди. Они возводили здания иначе, и при перестройке было видно, что из земли и стен торчат железные столбы, которых никто больше не умел делать. Угол башни составлял угол древнего дома, две стены. Оставшиеся две пристраивали уже позже. Но никто не смог сравняться с величиной, которую это здание составляло раньше. Всего три больших этажа ― самое высокое здание в городе.
Харуун остановился на площадке третьего. Перед ним не было двери, только забранный решёткой угол. В камере было светло от дневного солнца, которое пробивалось в зарешёченное окно. На полу было разбросано сено, имелось одеяло, ночная ваза ― и больше ничего.