– Какой мусор это был на этот раз?
– В сковороде я нашла объедки, там были кости и жир с жареной курицы. На полу была пыль и шерсть, также немного опилок. И уличная грязь у порога.
– Вы дали такие же рекомендации?
– Да, и настояла на них.
– Что произошло в третье ваше посещение?
– Я увидела, что мои рекомендации совершенно точно не были выполнены. Отсутствовали объедки, но положение ухудшилось, Эжемаль не занимался больше никакой уборкой. Я сочла за лучшее написать жалобу и инициировать судебное разбирательство.
– Вашей жалобе был дан ход, ― сказал Трейвендес и помахал листом бумаги. ― Вот подпись его величества, вот распоряжение обследовать дом Эжемаля ещё раз, под протокол. Вот ваше заключение, оно приобщено к делу. Вы находите, что дом Эжемаля не соответствует санитарным нормам и может представлять опасность для города. Вы подтверждаете свои слова?
– Да, ваша честь, подтверждаю.
– Можете сесть, ― разрешил Трейвендес. ― В рамках судебного разбирательства…
– Мой выход, ― прошептала Леа. Харуун посторонился, чтобы ей было удобнее встать и выйти перед всеми.
– В рамках судебного разбирательства был произведён осмотр жилища специалистом по имущественным и финансовым вопросам, ― продолжал Трейвендес. ― Леа Конмаэль, вы готовы дать показания?
Леа вышла на то же место, что до этого занимала Анна, и встала, заложив руки за спину.
– Да, ваша честь, ― сказала она. ― Я правдиво отвечу на все вопросы.
– Вы осмотрели дом Эжемаля после получения распоряжения?
– Да, ваша честь. Я также подготовила подробный отчёт о том, что я там увидела, он приобщён к делу.
– Что же вы там обследовали и что там увидели?
– Я пришла к выводу, что Эжемаль владеет слишком большим количеством вещей, ваша честь, ― сказала Леа. ― Так, у него имеется три сковороды. В шкафу я нашла двенадцать банок с припасами, в одной из которых, с мукой, завелись мошки. Также там была банка с орехами, часть из них покрылась плесенью. Я осмотрела одежду Эжемаля и нашла, что у него пять рубашек, две из которых он самостоятельно выкрасил в яркий цвет.
– Насколько яркий? ― поинтересовался судья.
– Достаточно яркий для того, чтобы это уже подпадало под нарушение запрета о яркой одежде.
– Принесите вещественные доказательства, ― распорядился Трейвендес.
Сбоку появилось шевеление, и стражник Констанций Селтон, который обычно выступал помощником судьи, вынес рубашку, высоко подняв её над головой.
– Ярковата, ― хмыкнул Харуун себе под нос. Эжемаль действительно рисковал, впрочем, никто не видел, чтобы он носил такое на улице. Рубашку можно было бы назвать допустимой, если бы она была цвета охры, но Эжемаль что-то добавил в краситель, и ткань оказалась неровного рыжего цвета.
Рубашка была продемонстрирована всем собравшимся, за ней и вторая, хотя она и была более линялой и блёклой.
– Вам есть что сказать ещё? ― уточнил судья.
– Нашлись ещё нарушения, но они мелкие, ― ответила Леа. ― Я отразила их в отчёте.
– Можете сесть.
Леа вернулась на место. Трейвендес стал читать по бумаге:
– На основании этих данных Хуанито Эжемаль обвиняется в следующем:
«а» ― нарушение санитарных норм, степень тяжести средняя,
«б» ― необоснованное владение непозволительно большим количеством съестных припасов, повлёкшее за собой их порчу,
«в» ― необоснованное владение слишком большим количеством кухонной утвари,
«г» ― необоснованное владение слишком большим количеством одежды,
«д» ― нарушение запрета на окрашивание одежды в слишком яркие цвета. Предоставляется слово защите.
Юшш встал.
– Ваша честь! ― сказал он. ― Я представляю интересы моего подзащитного и в его защиту имею сказать следующее. По пункту «а» мой подзащитный частично признаёт свою вину, однако просит принять во внимание следующие обстоятельства: так как он служит сторожем на поле, а в последнее время фиксируется повышенная активность птиц, то он всё своё рабочее время и даже время после смен проводил, отгоняя их от посевов пшеницы. Таким образом, у него просто не хватало сил и времени на то, чтобы привести свой дом в порядок.
– Когда у Эжемаля выходной? ― осведомился судья.
– Каждый седьмой день…
– Как вы использовали ваш выходной после того, как вам сделали замечания относительно состояния вашего жилища?
– Я спал, ел, ходил за водой, общался с горожанами, вернулся домой только вечером, ― сказал Эжемаль. Голос у него был виноватым.
– Время, которое вы потратили на общение с другими горожанами, могли бы потратить на уборку, ― постановил судья. ― Обстоятельства не являются смягчающими. К тому же речь идёт о шести неделях с момента первого зафиксированного нарушения. В крайнем случае, вы могли бы попросить кого-то убраться в вашем доме в ваше отсутствие. Или вы боялись, что помощник обнаружит испорченную еду или раскрашенную одежду?