– Ты с ума сошел? Что значит ― не знаю! Бобылём помрёшь? Скоро народ интересоваться станет, почему это венценосного ребёнка всё ещё нет, хотя король здоров.
– Кто поинтересуется, тому я зубы пересчитаю, ― обещал Харуун. ― Что насчёт девиц помоложе? Анны? Леа? Бет?
– Про Анну ты сам знаешь, её трогать никто не посмеет, пока она мальчонку не выучила, а это лет пять, как минимум, ― замахал руками Прим. ― Леа? Что, нравится тебе Леа? Сейчас посмотрим, почему я ее тебе не предлагал…
Прим отнял тетрадь и стал листать.
– Что ты меня с толку сбиваешь?! ― рассердился он. ― Сам знаешь, что она тебе троюродная сестра, какая женитьба? И Бет эта… Палка худосочная и опять тебе в родстве. У неё мать ребёнка три раза скидывала, вот что у них там. Кто её возьмёт-то? Так и будет прясть одна, только на учеников и надежда. Алексис, Тимат и Офелия.
– Не хочу Офелию, ― отказался Харуун. ― Я бы Джанин подождал.
– Что? Какое ещё ждать? Пока она не выкормит, ей никто снова беременеть не разрешит! Два года, а то и больше! Ты с ума сошел! А сдохнуть ты можешь уже завтра!
Харууна покоробили его слова, и он скривился.
– Думай что несешь, ― сказал он. ― Такое чувство, что меня убить хотят, вот и смотрят, как бы с кем свести поскорее.
Прим замер.
– Вот почему ты не женишься? ― тихо спросил он и оглянулся на окно, как будто боясь, что за ним может быть кто-то, кто подслушает их. Харуун встал, выглянул, проверил ― и закрыл ставни. В комнате стало мрачно. Он в полумраке дошёл до стула.
– У тебя есть подозрения? ― спросил Прим совсем другим тоном.
– Нет никаких подозрений.
– Но почему-то ты это сказал?
– Ты что, не видишь, как всё рушится?! ― рассвирепел Харуун. ― Никто не чтит законы! Сначала Туркас, потом Кайра, ещё эти все… по мелочи… А ведь с мелочей всё и начинается! С яркой рубашки! Ты думаешь, что я не боюсь гнева богов?
– Мы все его боимся, ― успокаивающе сказал Прим.
– Джанин хотела как лучше, ― пробормотал Харуун, ― а что из этого выйдет…
– Что? ― не понял Прим.
– Ничего, ― вздохнул Харуун. ― Забудь.
Прим немного помолчал.
– Я тебе вот что скажу. А сам ты законы чтишь? Или там, где речь идёт о твоём удобстве, предпочитаешь на них глаза закрыть? Кто пил воду нефильтрованную? Кого за это в детстве за уши драли? Не помнишь? На суде-то отмолчался. А вот Кайра помнила, недаром вы вместе росли. И кто к тебе по ночам ходит, рассказать не хочешь?
Харуун вздрогнул.
– Кто ещё знает? ― спросил он.
– Не бойся, старик Авель вас не выдаст, ― усмехнулся Прим. ― И что будешь делать с таким раскладом? Как будешь голосовать, когда Трейвендес на следующей неделе объявит голосование? Молчишь?
– Если никто законы не соблюдает, ― сказал Харуун, ― то надо их менять.
– Ну иди, заори об этом на площади и увидишь, что будет. Это таким, как Кайра, это позволено, а тебе нет.
– Зачем она изобретала свои штуки? Она могла навлечь на нас гнев богов, ― произнёс Харуун и сам услышал беспомощность в своем голосе.
– А кто знает, есть ли те боги?
Харуун отшатнулся.
– Ты безумец! ― воскликнул он. ― Ты безумен, старик!
Он поднялся, у двери остановился.
– Только не говори, что ты Кайру и научил этой ереси! ― обвиняюще прошипел он.
– Не я, ― спокойно ответил Прим. ― Не я.
Харуун выбежал прочь, не раздумывая.
Слова старого летописца что-то глубоко затронули в его сердце. Бесцельно Харуун отправился к себе, но дома не сиделось. Он взял ведёрко, вылил остаток воды в фильтр и отправился за свежей водой. К его досаде, он опоздал и пришлось занять длинную очередь. Уже был час, когда горожане, кое-как покончив с дневными хлопотами, заботились о завтрашнем дне и шли набирать воду, чтобы завтра наполнить ею фляги, чтобы завтра ею умыться, напоить детей, сварить суп, если будет позволено.
Харуун занял очередь за Келтесом Пирсом, и тут же сзади со своим ведёрком пристроилась Офелия.
– Ишь ты, ― сказала она, ― который раз пересекаемся.
– Ага, ― ответил Харуун. У него не было желания разговаривать, и он отметил, что не у него одного. Обычно очередь за водой была местом для того, чтобы почесать языком, но сейчас горожане молчали, словно придавленные всеми событиями, которые произошли за день. Харуун выглянул из-за спины стоящих впереди, вытянул шею и бросил взгляд туда, где поодаль от колодца стояло позорное бревно.
Олли и Стернс сидели там, куда же им было деться? Две стражницы охраняли их, поникших, опирающихся спинами друг на друга, и даже с такого расстояния Харуун увидел вьющийся над ними рой мух.
Он встал прямо и больше не смотрел в ту сторону.