– А каково сейчас там ей! ― донеслись до его уха слова, опасливо сказанные вполголоса, и он вздрогнул, поняв, что это какая-то горожанка не сдержалась, говоря своей соседке о Кайре.
Действительно, каково ей сейчас? И каково будет потом, одной в лесу, где даже на вооружённую похоронную процессию уже через два часа напала голодная рысь? Но выжил же Туркас, как-то же выжил Туркас?
Харуун ломал голову над этой загадкой и не мог её разрешить. Где Туркас прятался, что его не достали зубы и когти? Что он ел? И если бы он просто сидел на одном месте! Так нет же, он путешествовал, он добрался до моря, до которого, по слухам, неделю нужно было пробираться через лес!
А что если он солгал или просто думал, что говорит правду, а сам был во власти галлюцинаций? Харууна прошиб холодный пот. Куда спрячется человек, стремясь спастись от хищников? Залезет на дерево? Но рыси тоже лазают по деревьям. А вот куда они не сунутся, так это под землю.
Под лесом идут тоннели, которые были построены ещё богами. Охотники докладывали даже, что периодически в тоннелях встречаются завалы, причём очевидно, что обвалился потолок какого-то большого сооружения. Зачем древние жили в подземных дворцах, было маленьким людям неведомо, но охотники предполагали, что из каждого такого сооружения был выход на поверхность. Кажется даже, они составляли схему, но эта информация принадлежала к профессиональной тайне и потому Харуун никогда её не видел.
Это всё объясняло. Паникующий Туркас добрался до такого входа или просто провалился под землю ― и решил остаться там жить. Угрожали ему разве что крысы, но и тем было чем заняться, кроме как им. Вот почему Туркас был настолько грязен ― в тоннелях текли ручьи, но этого было недостаточно, чтобы помыться, а выходить наверх во время дождя он не рисковал. Вот чем всё объяснялось. Если бы он догадался об этом раньше, то Туркас был бы жив.
Впрочем, как ни крути, это только осложнило бы ситуацию. Как было доказать, что он галлюцинирует? Что было с ним делать, когда он поправился бы? Принимать в городе убийцу? Туркас был горяч и подрался, не думая о последствиях, ударил слишком сильно. Кого бы он ударил ещё? Как ни крути, его смерть избавляла от многих проблем. Только что мешало ему тихо сдохнуть в лесу? Воля богов?! Это благодаря этой воле он взбаламутил всех? Теперь решат, что выжить можно или что старые законы не так однозначны и можно по-разному их трактовать. Запретить разговоры о законах? Ввести наказание за обсуждение решений суда и короля? За обсуждение прошлого в неподобающем ключе?
И ради всего святого, что он ел?!
Харуун очнулся, когда Офелия сильно толкнула его в плечо.
– А ты что скажешь? ― грубо спросила она. ― Что молчишь?
Харуун вынырнул из своих невесёлых мыслей и обнаружил, что случайно брошенная кем-то фраза уже спровоцировала нешуточный спор.
– Поясните! ― потребовал он, пытаясь сделать так, чтобы никто не понял, что он не слушал.
– Я говорю, что Кайру можно и пожалеть было, ― сказала Мельса. ― А Пелле говорит, что убить на месте.
Харуун рассвирепел тут же, мгновенно.
– Ах так! ― закричал он, сам нарушая правила поведения на улице. ― Глупая ты баба! Пожалеть! Олли ты, значит, не пожалела, а Кайру давайте пожалеем и вернём! Чтобы она тут нам ещё чего-то наизобретала? Чтобы на нас опять обрушился гнев богов? Если мы расплодимся, и нам жрать нечего станет, так это только наши проблемы. А пытаться бросить камень в небо ― это что? Это не богохульство? Это не объявление войны? А какие камни в ответ полетят, не думаешь?
Очередь, распавшаяся было, когда он заговорил, примолкла.
– Есть Трейвендес, и что он скажет ― то будет исполнено! ― горячо проговорил Харуун. ― Но есть и другие судьи! И наша задача ― согласовывать земные приговоры с их небесными пожеланиями!
Вперёд вышла Анна, которая трогательно держала обеими руками своё ведёрко.
– Харуун, ― сказала она, и все замерли, слушая, что она скажет. ― Но ведь боги очень давно не подавали никаких знаков! И законы написаны очень давно. Откуда мы знаем, не изменились ли их желания?
Вот почему всё рушилось ― потому что крепкая узда ослабла. Харуун и сам это чувствовал, но здесь одной только его власти не хватало. Как сдержать то, что трещит по швам?
В мгновение он решился на авантюру. Если он неправ, боги покарают его. А может, и нет.
– У меня нет другого выхода, ― горько сказал Харуун.
Он шмякнул об землю своё ведро, прошёл несколько шагов в сторону и бухнулся на колени, молитвенно сложив руки и глядя в ясное летнее небо, тронутое тёплыми вечерними красками.
– О боги! ― завопил он во всю глотку, чтобы его зов уж точно дошёл до небес. ― О боги, взгляните, я взываю к вам, милостивые и великие!