В Тартусе при разгрузке «Кубани» и загрузке подводной лодки, матросы практиковали такой нехитрый приём - несколько ящиков с вином «нечаяно» роняли за борт. Потом водолазы Выгов и Кривовский их поднимали и наступал праздник души. Эти водолазы, матросы срочной службы, не только срезали вооружение с БПК «Отважного», но и ежедневно осматривали на боевой службе подводную часть кораблей и подводных лодок стоявший в сирийском порту в Тартусе. Сколько они сняли магнитных мин, одному Богу ведомо, но видимо немало, потому, как в том регионе давно уже шла война. И гниющие на рейде ржавые останки сухогруза «Академика Мечникова», затопленного израильскими самолётами Фантомами, было немым напоминанием об этой войне.
Эти самолёты ежедневно летали над Голландскими высотами, патрулируя воздушное пространство. Время от времени они наносили по ним ракетно-бомбовые удары, мешая размеренному образу жизни советских матросов, которые ремонтировали подводные лодки. Осбенно очень нервничали особист и замполит. Дурея от скуки и страха они собирали по вечерам матросов в носовой столовой и с пеной на губах стращали их: особист - происками мирового сионизма и империализма, а замполит по десятому кругу зачитывал материалы 26-го съезда КПСС. И это вместо отдыха. Зачем на корабле были нужны эти трутни было непонятно. Они мешали всем, даже вмешивались в действия командира корабля, отменяя его приказы. А о том, чтобы вывести весь личный состав корабля на стенку и провести шмон в рундуках и говорить нечего. Что они искали - непонятно. Но обычно из альбомов у матросов исчезали личные фотографии, открытки с полуобнаженными бабами и даже страницы из личных дневников. Видимо оправдывая этими обысками своё паразитеческое существование на кораблях советского флота. [i]«С чего начинается Родина? Со шмона в твоём рундуке», [/i]- эту поговорку знали все моряки.
А в будущем, выйдя в отставку, заняв хлебные места во флотских ветеранских организациях, эти моральные уроды начнут проповедовать о каком-то мифическом флотско братстве. Но это будет в далёком будущем, а сейчас Лёхе Давыдову, надо было занять свой боевой пост, щит с пультом управления внутри-трюмной механизацией и контролировать процесс погрузки-разгрузки боезапаса и продовольствия, которое надо было перегружать на тележки и опускать на лифтах в складские помещения, где этот груз уже приниматели кладовщики-баталеры. С некоторыми из них у Лёхи сложились довольго тесные отношения - они уже напросились на то, чтобы он набил им наколки. Процесс очень длительный и довольно болезненный, набивалась наколка иголками, но и тем не менее, желающих было хоть отбавляй. Он даже набивал наколки некоторым штабным офицерам, которые придавали тем сухопутным воякам, бравый флотский вид. После того, как с девятки ушёл Семенихин, который не только был художником, но и набивал наколки, Лёха остался пожалуй единственным татуировщиком на всю бригаду УВФ. Возможно его поэтому и не посадили в дисбат.
Прошло некоторое время и некоторые жёны флотских офицеров стали перешёптываться, что у одного из котр-адмиралов появилась шибутная наколка - на его причинном месте поселился озорной дракончик, чья открытая пасть венчала головку члена. Дракончик озорничая дурачился и просил его поцеловать. Некоторые дамы, поддавших на просьбу дракончика, говорили, что после того, как дракончик появился на хую у контр-адмирала, у того он в разы увеличился и усилилась потенция, чем контр-адмирал очень гордился и похвалялся среди членов элитарного международного клуба адмиралов. Некоторые адмиралы прослышав за такую новость стали прилагать неимоверные усилия, чтобы вычислить татуировщика и набить, и себе такого же татуированного озорника.
А виновник всего этого этого международного кипеша, спокойно нёс вахту у пульта управления, пытаясь акуратно запихнуть шестиметровую торпеду с ядерной боеголовкой в трёхметровую шахту грузового лифта. Несмотря на все усилия ракета в лифте не помещалась. Был вызван командир корабля капраз Батурин. Он пришёл вместе со старпомом и посовещавшись они решили загнать тележку с торпедой в тупик и принайтовать её намертво к палубе. Сказано - сделано.
И тут же появились желающие покататься на ней и пофотаться. Не каждому военному выпадает шанс сфотаться верхом на торпеде, да ещё и с ядерной боеголовкой. Пришлось их разгонять пугая лучевой болезнью и импотенцией. Не действовало. Где там та импотенция, а торпеда - вот она рядом. Пришлось её разнойтовывать и катать на ней особо избранных. Не удержался и Лёха - сделал и себе пару кружков по палубе «Березины». Торпеда была большая в диаметра, сидеть на ней было неудобно, да и пахла она неприятно, но вброс адреналина был конкретный. Лёха потом ещё не раз по синьке на ней катался сам и катал своих друзей. Жалко, что потом те фотографии вместе с эскизами и картинами, у него украли замполит с начальником мастерских ПМ-138. Наверное пронюхали, что Лёха волынил с их женами. Обнаглевние в край крысы, привыкшие видеть в матросе бессловесное быдло - никакого понятия о порядочности и офицерской чести.