Выбрать главу

 

- Понятно, товарищ командир. Вот только я на гитаре играть не умею...

 

- Научитесь. А пока будете учиться, у вас появиться прекрасный повод для откровенных бесед о политике партии и правительства. Шучу. Больше говорите об искусстве. Или вы тоже Шульберта не слушали?

 

- Я больше слушаю Битлов, «Машину времени» и Высоцкого.

 

- Нуууу, ты лейтетнант вообще продвинутый в мире искусства. Вот и занимайся. Не всё же вам с Лупашиным пьянствовать. Всё понятно?

 

- Так точно. Разрешите идти?

 

- Свободен. Это касается всех, кроме старпома. Гена останься.

 

Когда все офицеры вышли из кают-компании, командир достал со своего портфеля початую бытылку пшеничной водки и завернутые в газету бутерброды. Выплеснув с брезгливой гримасой на палубу чай из стаканов, он разлил по ним водку.

 

- Давай Гена выпьем. Что-то устал я сегодня.

 

- За что будем пить, командир?

 

- За то, за что пьют все моряки... За тех кто в море.

 

Выпили. Закусили. Налили ещё.

 

- За что выпьем?

 

- Лучше бы нам сейчас выпить за неё, за госпожу Удачу. Нам она на боевой очень пригодиться.

 

- Согласен с такими молодыми лейтенантами и матросами, мы далеко не заплывём. Блядь, как я дал себя уговорить контр-адмиралу Яровому и принял командование этим кораблём - ума не приложу.

 

- А действительно командир, зачем вы согласились, если не секрет конечно...

 

- Да какой там Гена секрет. Я же только согласился вывести этот корабль из завода, за это мне было обещано, что я стану комбригом нашей бригады. Я уже и адмиральские погоны мысленно примерял, когда меня на повороте обошел Савочкин.

 

- Это который? Не тот ли капдва, что командовал девяткой? Но он же ниже Вас по званию!

 

- Ниже. Зато намного богаче. Пока я протирал на жопе брюки в Николаеве, он зарабатывал деньги на боевых службах. И похоже столько заработал, что ему их хватило на то, чтобы выкупить должность комбрига. И вот ему обеспечена спокойная и сытая старость, а мне придётся, кстати как и тебе, пахать и пахать, чтобы её обеспечить. А с такими долбоёбами, которые умудрились просрать в порту половину запаса, нам вряд ли обеспечена спокойная служба. Вот такие пироги с котятам, товарищ старший помощник. Давай на посошок и разбежались.

 

Неожиданно в кают-компании зазвонил телефон. Старший помощник поднялся и снял трубку. Выслушав то, что ему сказали он выматерился и положил трубку.

 

- Что там, Гена? Опять, что-то спиздили?

 

- Не спиздили... Кто-то из честных советских матросов доложил, что лейттенант Лупашин опять пьян.

 

- Лихо кто-то вламывает летёху. Вот тебе и готовый командир отделения. Знаешь его?

 

- В том то и дело, что не знаю. Надо вставить пистон ушатому карасю. Разрешите идти, товарищ командир?

 

- Рарешаю, а я ещё тут посижу подумаю, - задумчиво сказал командир и достал из портфеля вторую бутылку водки.

 

«Так можно думать», - выходя из кают-компании подумал старпом. А что подумал обо всём этот матрос-гарсунщик, который стал невольным свидетелем этого совещания и рассказал о нём своим годкам, никто из них так и не узнал. Да и кто такой на советском флоте матрос - бессловесный скот, расходный материал.

 

[b] 8 [/b]

 

В подвале гестаповского застенка, подвешенного за руки в окровавленной и порванной тельняшке Лёху Дигавцова, несколько дебилов в эсэсовской форме и в кожанных фартуках, били железными прутьями пытаясь выбить из него какую-то военную тайну о советском флоте. «Русише швайне, дутен копф, где есть угол заката корабля Березина!?». Лёха Дигавцов стонал и плевался кровью - он давно бы им всё рассказал, но сам не знал ничего. Когда эсэсовцы уставали, они уходили на перекур, а их место заступали советские менты, которые с не меньшей яростью выпытывали место сбережения того клада, что он похитил у своей любовницы Жанны. Пытаясь сделать ему ещё больней они стали подтягивать его выше. Неожиданно верёвки лопнули и Лёха оборвавшись с крюка упал на пол, больно ударившись головой. Он резко вскочил и... проснулся.

 

 

Он лежал на качающейся палубе своего персонального кубрика, который он выбил у командования корабля для своей художественной мастерской и тату салона. Держась за голову Лёха понялся с палубы и сел на кровать. После вчерашней пьянки у него сильно болела голова, а тут ещё и море штормило бросая корабль с волны на волну. Вчера ему исполнился двадцать один год. И командование, в честь этого знаменательного события, освободило его на сутки от корабельных работ, и даже подарило ему открытку с дежурным поздравлением, в котором желало ему мирного неба, здоровья и новых достижений в политической учебе на боевой службе. Прочитав это кощунственное и лживое поздравление Лёха выматерился и забросил ту открытку в свой альбом, где уже валялось две такие же.