Утром его разбудил капитан-медик.
- К вам просится каптри Полянин. - сказал он стараясь близко не подходить к койке на которой лежал больной Дигавцов.
- Кто это? - не понимающе спросил болящий.
- Замполит бч-5.
- Нихуя себе ты коновал задачи задаешь... А кто такой замполит с бч-5?
- Он Вам сам объяснит... Входи Игорь Андреич. А я пока, Дигавцов, схожу на камбуз, проверю закладку продуктов.
Дверь лазарета открылась и аккуратным колобком в неё вкатился небольшого росточка шарообразный военный. На его лунообразном лице сияла приклеенная улыбочка. Он подошёл к койке и тёплым, задушевным голосом, как отец родной, спросил:
- Как ты себя чувствуешь, Дигавцов, память вернулась?
- Хреново я себя чуствую, Игорь Андреич. И память не вернулась... Да и вряд ли вернётся.
- Кончай шланговать и косить под дурака, Дигавцов, меня же ты назвал по имени отчеству - значит вспомнил.
- Тебя, военный, назвал по имени и отчеству коновал-лепила, я только запомнил и все дела. А память у меня, Игорь Андреич, видно сожгло током. Тебе от этого ведь только польза.
- Какая же мне от этого польза?
- Да прямая. Я сваливаю с этой ржавой коробки, на которой постоянно случаются ЧП, на плавучий госпиталь «Кубань», а ты вздыхаешь свободно... Понимаешь к чему я веду?
- Не понимаю... Отказываюсь понимать. Кто будет здесь держать дисциплину и ебать молодых салабонов?
- Да ты и будешь. А ты что думал, так и будешь и дальше водку пить и обжираться!?
- Да я тебя в дисбат, а не на «Кубань» сдам!
- Заебешься пыль глотать... Освободи палату в лазарете, не видишь у меня сейчас приступ начнётся, могу и горло перекусить...
Услышав о приступк политрука-замполита, как ветром сдуло. Лёха закрыл за нимдверь и достав жестянку стал считатьденьги. Их было немного, тысяча двести рублей, но на то дело, что он задумал их должно было хватить. Решил он подкупить медика, заядлого наркомана, у которого никогда не было денег. Он умудрялся находить наркотики даже на боевой службе, покупая их у коллег на других кораблях. Сейчас на подходе был плавучий госпиталь «Кубань», а там точно у него были связи с наркотиками. Связи-то возможно и были, а вот денег нет. Можно было и рискнуть.
Капитан пришел через час. Он был зол, как собака. Бегал по своей каюте и матерясь швырял какие-тобумаги.
- Что случилось, капитан? - поинтересовался Лёха.
- Пискун, лейтенант-снабженец шкертанулся. Хорошо хоть не насмерть. Заебали эти солобоны лейтенанты, лезут в море с неокрепшей психикой. А вам какое до этого-то собственно дело?
- До Пискуна - никакого. А вот тебе имею сказать пару слов. Бухать будешь?
- Меня от шила сушит.
- А от конины?
- От коньяка? - переспросил капитан. - Шланг ты Дигавцов, я это давно подозревал...
- Согласен. Но коньяк у меня настоящий, как и те деньги, которые я предлагаю тебе заработать не особо перетруждаясь.
- Наливай и по поводу денег, если можно поподробнее... Что надо сделать.
- Пей, капитан, - разлив коньяк по медицинскич минзуркам сказал Лёха. - И не кипишуй, делать ничего не надо. Просто подписать мою историю болезни, что я потерял временно память или ккак там у вас правильно звучит.
- Амнезия, с вяло текущей шизофренией, - машинально ответил капита. - И сколько же ты мне дашь за это денег? Червонец?
- А сколько бы ты хотел?
- Ну... хотя бы тонну...
- Ну, ты, капитан, не особо-то наглей. Я ж тебе не Крез. Могу дать пятихатку...
- Добавь стольник и дело в шляпе.
- Добазазарились. Вот тебе стольник аванса...
- А остальные?
- Остальные после того, как я окажусь на борту «Кубани». Не бзди капитан - ты не в церкви, тебя не обманут.
- Ты знаешь, Лёха, почему-то я тебе верю. Наливай.
- Давай - за неё, за удачу.
9
Плавучий госпиталь «Кубань» - белоснежный пароход с красным крестом на борту, подошёл в точку рано утром. Он стал лагом к «Березине» и должен был простоять там сутки. Как раз столько времени требовалось для того, чтобы разгрузить тот груз, что он привёз из Союза... ну и побухав офицерам потрахаться с врачихами и медсёстрами. Некоторые злые языки называли его плавучим борделем и видимо было за что. Хотя, как утверждала одна комсомолка, секса в Советском Союзе не было, проститутки или путаны были. Особенно большое количество их было в столичных и портовых городах. Очень древняя профессия и видимо выгодная, если никак не удавалось искоренить этот пережиток прошлого. Сколько с проститутками не боролись; и перевоспитывали их, и сажали, и ссылали, но всё равно их количество не уменьшалось. На смену вышедших в тираж, появлялись новые. Видимо власть имущим они были жизненно необходимы. И это хорошо. Просто этот вид деятельности, как во всём цивилизованном мире, надо было узаконить и тогда проблема со шлюхами была бы решена. А так получалось, что кому-то всё, а кому-то дырка от бублика в виде Дуньки Кулаковой.