ылку коньяка и решив наведаться за остальным ночью повесил дверь кладовой на место. Выйдя на ют, он опёрся о фальшборт и вдохнув полной грудью просоленный воздух, пахнущий давно им забытой морской романтикой, и достав пачку болгарских сигарет «Вега» закурил. На бетонном плацу его годок Вася Мазихин дрючил Каклина и Зайца. Они у него попеременно, то окапывались, то по-пластунски форсируя в брод какую-то лужу, ходили в атаку. Если учесть, что на улице стол поздний ноябрь, проштрафившимся салабонам было не сладко. - Заканчивай, Вася, их мордовать, идём завтракать. - показывая тому коньяк, позвал его Давыдов. - Не могу. Мне надо немного побыть на свежем воздухе после запоя, да и служба превыше всего. - отказался Мазихин и пнув лежавшего в луже ближе к нему Каклина ногой, заорал. - Угроза ядерной атаки, взрыв справа... Ваши действия военные!? - Окапываемся... - Так окапывайтесь, грёбанные караси, окоп в полный профиль. Минута на всё. Время пошло!! Судорожно зачерпывая руками студёную осеннюю жижу, проштрафившиеся матросы начали окапываться. И тут внимание главстаршины Давыдова привлекла стоящая за забором с ребёнком, молодая женщина, он узнал в ней жену начштаба дивизии, которая увидев это действо, стала громко смеяться. Отсмеявшись она спросила: - А можете нам устроит парад-алле слоников? Ну, пожалуйста. Очень, очень просим. - стала просить она у Мазихина. - Без проблем. - ответил Давыдов за Мазихина. - Отставить окапываться. Слушать всем меня. Учебный отряд, через минуту построение на плацу. Форма одежды: голый торс, шапка, комсомольский значок и противогаз. Время пошло! Через минуту команда полуобнаженных молодых матросов в шапках с противогазами выстроилась на плацу*. - Равняйсь. Смирно. Слууушай мою комааанду! Газы. Одеть противогазы. Строевыыыым... шаааагом... арш. И раз, и раз, и раз, два, три... И носок, носок мне тянуть... вашу мать, солобоны грёбанные. Я вас научу, как надо Родину любить. И раз, и раз, два, три... А за забором ухахатывалась разбитная бабёнка, жена офицера. Ну, скучно им иногда бывало со службы мужа ждать. А так всё развлечение. Да и у самих матросиков время быстрее идёт и тоже развлекаются - будет, что вспомнить на гражданке. И закончился день. Свечерело. Ветер с норд-норд-веста, завыв дико в клюзах, пройдясь по шпигатам - пригнал тяжёлые свинцовые тучи и вода в районе Угольной стенки, покрывшись грязно-белыми барашками, пошла крутыми волнами. Со дна бухты поднялся весь мусор. Ржавый корпус ПКЗ, на борту которой в Александрии был морг, застонал и стал судорожно биться о резиновые кранцы. Погода портилась. Ожидался шторм. Идти в дождливую погоду в город в самоволку было незачем. Годки решили гулять на плавказарме, благо лейтенант уже давно ушёл домой, а на борт подняли двух хорей - учащихся швейного техникума, которые готовы были отсасывать даже у памятника Нахимова. Коньяк Залупашкина было решено не трогать, Каклин с Зайцем отволокли на улицу Ревякина тушенку и затарились там же шестью грелками с самогоном. До утра должно было хватить. Самих же их поставили нести вахту у трапа. И предупредили, что если кто из посторонних проникнет ночью на корабль... Короче, сразу шкертуйтесь салабоны. Баки с пойлом и жратвой накрыли в пустующем кубрике. Очень удобно. Напился - прилёг на коечку отдохнуть и заодно хоря трахнул - проверенный походный вариант. Первый тост подняли за тех кто в море. Второй за приказ. Ну, а третий конечно же за женщин и любовь, благо они были рядом. Немного правда потасканные и пьяные, но кто и когда на это на службе обращал внимание, особенно тогда, когда почти три года спишь с дунькой-кулаковой? У проклятых янки, в шестом американском флоте, были походные бордели, которые доставляли к ним путан даже в Средиземку или в любое другое море. И в морском походе их моряки бывали не дольше четырёх месяцев. А наших советских моряков могли загнать на боевую службу на год, а подводников и на два. Да ещё и оставить без воды. Потому, как в опреснителе все медные трубки были давно проданы за границей. Говорят, что пить забортную воду нельзя. Вранье - в малом количества можно, особенно, если она из Балтийского моря. Автор этого рассказа две недели её пил. А в Африке пили солёную воду из озера Руар, в ней же купались и стирались. Куб пресной воды там стоил больше ста золотых рублей. Воду не купили. Кто-то сэкономил и наварился. Всё по-честному - чтобы служба раем не казалась. Хорошо, что в трубопроводе трюмные просверлили отверстия и могли иногда сливать немного пресной воды с системы, что шла на офицерскую палубу. Там тоже была введена экономия, но не такая, как у матросов. Офицеры - новая элита советского флота, им нельзя было купаться в солёной воде, могли подцепить заразу. Матросы болели. И до сих пор врачи не могут установит точный диагноз у ветеранов флотских парней, чем их наградила Африка. Воды пресной в изобилии нет, инфекция и болезни, денег не платят, еда - гнилые сухари, сухая картошка, тухлое мясо, вдобавок ко всему этому - годковщина, ещё и бабы отсутствуют (дунька кулакова не в счёт) - таковы были суровые реалии советской военно-морской службы. И вдруг, матроса списывают с корабля и наступает праздник души. Вина, самогона и жратвы валом и присутствует на этом празднике жизни, даже бабец - полный пиздец. Поставил эдакого хоря, королеву Минки, рачком... и по самые гланды или помидоры (кому, что нравиться), со смаком, до самой глубины мозга кости. Чтобы почувствовала тварь, разницу между штатским и военным моряком. И они её чувствовали - орали так в экстазе, что пилерсы в кубрике начинали гнуться. Но на это внимания не обращали - команда пила и веселилась. Благо и погода позволяла и запасы кладовочки лейтенанта Залупашкина. Правду говорят, что сколько водки не бери, всё равно второй раз за ней придётся бежать. Самогон через пару часов закончился и Каклину пришлось второй раз идти за самогоном. А пока его не было решили расслабиться и устроить салабонам годковскую забаву - взлёт-посадку. Рёв сирены боевой тревоги разорвал ночной покой плавказармы. И очумелые ото сна молодые матросы слетая с двухэтажных коек, пытались одеться и уложиться в отведенный норматив, который устанавливал Вася Мазихин своей горящей спичкой, которая горела ровно сорок пять секунд. Никто конечно не успевал и снова раздевшись молодые матросы взлетали на свои коечки. Вася Мазихин опять зажигал спичку и представление начиналось по новой. Наскучив играть во взлёт посадку, годки начали играть в другую игру - заделывание не существующей пробоины в противогазах и костюмах химзащиты. Очень интересная и забавная игра, особенно где-нибудь в тропиках при +50°- вторая по интеллектуальному развитию после перетягивания каната. И пока одна часть молодых матросов, умственно развиваясь, таскала брусья и пластыри заделывая несуществующие пробоины, вторая часть команды, на верхней палубе под дождём (за неимением каната) перетягивала пожарный шланг. Шлаговали. Третьи, по форме шесть, развлекали полуголых барышень - шагая на месте, они пели песню о штормовых морях, в которых поёт голубая волна. Золотые якоря за плечами горят, Ветер ленты матросские вьет. А про нас говорят штормовые ветра И волна голубая поет. А про нас говорят штормовые ветра И волна голубая поет. Расчувствованные барышни-бакланки вешались им на шею и размазывая по своим лицам пьяные слёзы и сопли, обещали им их всех непременно дождаться... Было очень весело. Можно было отправлять их на конкурс самодеятельного творчества народов флота. Но, готовили на ПКЗ за два месяца не самодеятельных артистов, а матросов - защитников своей Родины, и не где-нибудь, а на боевой службе за границей. Как с таким багажом знаний можно служить - не понятно. Но и тем не менее служили. Некоторые правда погибали, но кто их там считал. Тем более, что никто никого официально никуда не посылал. Развлечения закончились с приходом кладовщика-снабженца Каклина. Он принёс ещё четыре грелки самогона и все разбрелись по кораблю. Салаги в свои кубрики спать, годки в шхеру добухивать. Заяц под паёлы писать донос. На востоке заалела полоса света. Солнце красно по утру, моряку не по нутру. Светало. На флаааг и гююююйс... смирнаааа!!! Флаааг и гююс... поднять!! Подъём флага - это всегда красиво. 3 Действительно подъём флага на корабле первого ранга, когда выстроен на палубе весь экипаж корабля (триста матросов в белоснежной робе и звучит горн) - это красивое зрелище, тем более если смотреть на это действо с берега или вспоминать сидя в арабском кресле спустя почти сорок лет после ДМБ. Ну, а пока до схода на ДМБ с корабля надо было ещё год служить. И чтобы как-то скрасить этот год, решено было, после того, как допили шило, сходить вечером в самоход через улицу Ревякина в швейное училище, где тосковали бакланки в ожидании своих женихов. На корабле ещё работали гражданские специалисты, которые оставляли свою одежду в одном из кубриков. Лёха открыл замок кубрика довольно быстро и, забрав всю одежду, годки пошли в шхеру переодеваться. Когда они уже подходили к своей шхере неожиданно из-за настройки появился мичман Шепель, боцман ККС «Березины». Увидев болтающихся по палубе пьяных годков, он сначала онемел, а потом завизжал, как недорезанная свинья: - Стоять!! Смирно!! Дигавцов, Бакин, Дяченко, вы что совсем потеряли страх и совсем оборзели, шляетесь по палубе, когда на корабле идут корабельные работы!? К