— Хорошо, Игорь Владимирович, все будет сделано, как вы сказали. — Улыбаюсь я, запуская программу и отрывая первую папку.
Мой начальник уходит, а я приступаю к работе. Так, что это тут у нас? Да, вот так, вроде бы ничего трудного тут нет. Как тут принтер включить? А, он включен, все уже настроено. Так, эту цифру сюда, эту сюда, а тут надо формулу добавить. Теперь надо заполнить таблицы и графики, используя информацию из предоставленных документов в папках. Это заняло у меня еще немного времени. Наконец, все данные были внесены в программу, и я быстро проанализировала полученные результаты. Итоговый результат решила предоставить в виде графиков и таблиц.
За подготовкой отчета время пролетает почти незаметно. Я отрываю взгляд от бумаг и смотрю на часы. Надо отнести боссу папку, про которую говорил Игорь Владимирович. Заодно, и познакомлюсь с ним. Не думаю, что одноклассник Артёма плохо ко мне отнесется. Сам же взял на работу. Я быстро поправляю прическу и, прихватив нужную папку, покидаю свой кабинет. Спрашиваю у проходящей мимо девушки, где кабинет начальника, и направляюсь туда.
Секретарь, видимо, в курсе, что я должна принести документы. Мы приветствуем друг друга, и она сразу говорит:
— Маргарита Ренатовна, проходите, Матвей Александрович вас примет прямо сейчас.
Последняя ее фраза, словно цунами, накрывает меня с головою. На ватных ногах, я приближаюсь к кабинету, пытаясь убедить себя, что это просто совпадение. И сейчас я зайду в кабинет, а там окажется совсем другой человек. Таких же имен в России очень много, и отчество очень распространенное. Нет, это точно совпадение, судьба не может так играть со мной. Господи, почему я раньше не спросила имя директора? Почему не узнала ничего? Отец мне только рассказал, что он одноклассник Артёма. И по возрасту, получается, как Артем… Матвей….
Я стучусь, захожу в кабинет, и невидящим взглядом смотрю на мужской силуэт у окна. Сердце готово вырваться из груди, колени подкашиваются от страха. Я фокусирую взгляд на человеке, и меня как будто ударяет током. Я забываю, как дышать, или просто воздух полностью исчезает из кабинета.
Мое сердце бешено колотится, дыхание участилось, а руки дрожат…. Я не могу поверить своим глазам. После стольких месяцев разлуки, я, наконец, его увидела. Я помнила каждую деталь его лица, каждую морщинку вокруг глаз, каждую чёрточку его мужественного профиля. Но сейчас, когда он стоял прямо передо мной, я почувствовала, что всё это время я просто вспоминала образ, который хранился в моей памяти. Сейчас Матвей был настоящим, живым, тёплым. Матвей стоял у окна, скрестив руки на груди и прожигал меня своим фиолетовым взглядом.
Первым моим порывом было броситься ему на шею, обнять его крепко-крепко, чтобы убедиться, что это не сон. Но вместо этого я стояла неподвижно, боясь разрушить этот момент. Затем я подошла к его столу, пытаясь сохранить внешнюю невозмутимость, хотя внутри все дрожало от волнения. Матвей, увидев меня, замер на мгновение, прежде чем приветственно кивнуть. Его лицо не выражало никаких эмоций, но в глазах читалось нечто большее, чем просто формальное отношение к сотруднику.
— Доброе утро, Матвей Александрович. — Нахожу в себе силы сказать я.
— Доброе утро, королева Марго. Добро пожаловать в мой отель. — Отвечает он, и улыбка смягчает его лицо.
— Я принесла вам документы, которые Игорь Владимирович просил передать. — Говорю, я пытаюсь выкрутиться из напряженной ситуации.
Мы стояли друг напротив друга, не зная, что делать дальше. В воздухе повисла тяжелая тишина. Матвей опомнился первым и сказал:
— Присаживайся, нам есть, о чем поговорить. — И он рукой указывает мне на кресло, возле его стола.
Эти фиолетовые глаза просто сводят меня с ума. Каждую ночь я видела из в своих снах, каждый день я вижу их в своем маленьком сынишке. Как же Марк похож на своего отца!
— Вот документы, если я вам больше не нужна, я могу идти? — Внутренний голос подсказывает, что надо бежать подальше от него.
— Нет. Присядь. Теперь ты моя сотрудница, и мы должны обсудить некоторое рабочие вопросы. Мы немножко поговорим. Не бойся меня, я тебя не съем. — Его слова настолько ласковые, настолько добрые, что у меня подкашиваются ноги. И мне все-таки приходится сесть в кресло.