<p>
Один день одного гнома</p>
В подгорном мире не знают ни восходов, ни закатов, но смена дня и ночи происходит там так же, как на поверхности. Оно и понятно - гномы испокон веков живут бок о бок с людьми, и им пришлось подстраиваться под многие из их распорядков. Гномам, не людям. Ведь это они в данном раскладе являлись зависимой стороной. Во мраке каменных лабиринтов без закупок еды, тканей и мехов для пошива одежды, горящего масла, древесины и многого другого, доставляемого извне, было не выжить.
Впрочем, благодаря вошедшему в поговорку трудолюбию и общности во всех начинаниях, вкупе с неизменным следованием заветам предков, гномы Норгорда обустроили своё существование с должным благополучием. Им имелось, что купить, и имелось, что предложить на продажу. Зачастую уже люди завидовали богатству подгорного народа и страшились его военной мощи.
Так и было - ещё лет триста назад.
Ныне же над гномьим царством нависла тень суровых времён. Что-то изменилось, что-то изжило себя, а что-то оказалось опрометчиво забытым. И только беды сыпались крушащими глыбами в пору обвала... Сменится ли упадок рассветом нового возвышения или окончательной тьмой, в коей канет бесследно великое племя кователей и рудокопов, - всё зависело от них самих. И впервые в этот тяжкий час в народе гномов не находилось единства.
Но эта история не о том. Вернее, не совсем о том. Прежде всего, она о мечте. И... хотя, обо всём по порядку. Ведь, между тем...
Между тем, в Норгорде наступало раннее утро. Утро первого дня осени.
Однако для Хэмфаста оно являлось особенным по иной причине. Сегодня ещё совсем молодой гном должен был отправиться в свой выпускной полёт верхом на Кроуре. И если он справится, если не оплошает, то... У него начинало звенеть в голове, стоило лишь подумать об этом. А думал он постоянно. И сам себя ругал последними словами. В такой день как никогда следовало сохранять невозмутимый рассудок. Столько сил положено, столько пролито пота и, что уж скрывать, слёз за прошедшие годы учёбы. Потому неудачи не будет. Он её просто не переживёт.
- Я полечу. Полечу, как ещё никто не летал, - прошептал гном, едва только раскрыв глаза.
Те же слова он без конца твердил и во сне. Сам сон сразу забылся - не до глупых мечтаний. День хоть и длинный, и раньше вечера испытания не начнутся, но ещё многое предстояло сделать.
Так чего же он всё не встаёт?
Хэмфаст сбросил с себя колючее шерстяное одеяло и свесил ноги с узкой кровати. Первый гонг ещё не отзвучал, в доме все спали. В его комнатушке царил непроглядный мрак. Накопленное за ночь тепло быстро уходило. Гном поёжился. Он немного посидел, сгоняя остатки сна и слушая ватную тишину, потом поднялся. Серной спичкой зажёг лучину. Потянулся. Наклониться взад-вперёд, отжаться полсотни раз - что может быть лучше с утра, чем хорошая разминка? Пусть гномы-всадники не отличались завидным ростом и крепостью тела, зато в быстроте реакции с ними мало кто мог поспорить. Натянуть рубаху, штаны, всегдашнюю кожаную куртку с потёртой чешуёй на локтях, портянки и сбитые сапоги, а в довершении подпоясаться простым без украшений ремнём - иного пока не заслужил. Сунуть руку в карман, достать свисток на бечёвке, как и требуют традиции, вырезанный им самим, повесить на шею. Вроде всё.
Одевшись, Хэмфаст заплёл волосы в короткую косицу. Вставать спозаранку давно стало для него привычным, хотя сегодня он проснулся даже раньше обычного.
Прежде чем идти по делам, следовало подкрепиться.
Брать с собой лучину он не стал. Зачем кого-то будить, другие ведь не виноваты, что ему не спится. Стараясь ступать как можно тише, Хэмфаст погрузился во тьму. Благо, жилища гномов, даже семейных, не отличались ни размерами, ни изысками убранства. Гладко обтёсанные стены и самая простая мебель. А прочие, по сути, только создающие нагромождение вещи, к чему они? Всё в доме, равно как и в жизни гнома, подчинялось строгому порядку.
Он тягуче зевал, сворачивая в проход, ведущий к очагу. Там со вчерашнего должно было остаться что-нибудь съестное. Кусок твёрдого сыра, луковица да кружка брусничного морса - большего ему и не надо.
Все зевки разом оборвал угол стены, твёрдым кулаком вдруг врезавшийся в правое плечо. Хэмфаст поморщился, растирая ушибленное место. Похоже, он, впрямь, ещё не до конца проснулся, если сбивает стены в собственном доме.
Так, а это что такое?
В конце короткого коридора виднелось свечение. Как оказалось, нынче не спалось не только ему.
На их тесной кухоньке хозяйничал отец.
- Проснулся уже. Есть будешь? Я тут погрел, что нашёл.
Отец сидел за столом в углу. На потемневшей от давности лет дубовой столешнице стояла плошка с коптящей сальной свечой, дымящий чугунок, глиняный кувшин и возле него две кружки, а на белой салфетке лежала пара ломтей нарезанного хлеба. Муку для выпечки они закупали у людей.
Хэмфаст умылся в кадушке и присел на скамью.
- Ешь, - кивнул Глорин. - Потом поговорим.
Гном пожал плечами и чуть заметно скривился - полученный ушиб сразу напомнил о себе. Он взял хлеба, придвинул чугунок подсохшей гречневой каши с жилистым мясом ящера и пещерными грибами. В кувшине нашлась простокваша. Ел он торопясь. Отец молчал, глядя в зев недавно протопленной печи, где багряно тлела россыпь углей, от которых шёл приятный ток тепла.
Хэмфаст отложил ложку и одним глотком допил кислое молоко.
- Всё уже? - Глорин повернулся к нему, поставил локти на столешницу, помял тщательно выбритый подбородок и уставился на сына. - Что, не спится? И коленки дрожат?
- Я выспался. И коленки у меня не дрожат. Да и с чего бы?
Обветренное лицо отца с горбатым носом и твёрдыми дугами надбровий в отсветах свечи казалось каким-то незнакомым. Да и вся эта их неожиданная беседа почему-то смущала Хэмфаста.