- Все наши споры - ерунда! - объявил гном во всеуслышание. Слова подбирались с трудом, но основная идея уже сложилась в его голове. - Всё, что бы мы тут не наговорили, - лишь пустое сотрясание воздуха. Старейшины никогда не прислушаются к нам. Вместо разглагольствований лучше бы заняться чем-то полезным.
На него уставились, как на врага гномьего народа. Ёрин, Трит, Ульха - все. Глаза гномки под короткой чёлкой недобро сверкали.
- Вот потому-то из века в век у нас ничего не меняется! - огрызнулась она. - Мы маленькие и наш голос ничего не значит, чего же вякать, так что ли? А то, что эти старейшины давно заржавели в своём ничегонеделание, никого не волнует. Я не намерена молчать, в отличие от всех прочих!
Не намерена.
Земля качнулась у Хэмфаста под ногами. Это конец... Неужели никто не заметил случившейся "оговорки"? Нет? Но, стоит ей оговориться ещё раз, истина всплывёт наверняка.
- Даже на старейшин замахнулся, ничего не боится. А кто собственно такой? - зашушукались голоса.
- Ещё воинами называетесь! - гнула своё Ульха. - Бреетесь! Летать хотите! Да если бы мы все вместе прямо сейчас пошли и заявили, что требуем изменить никчёмные устои, то и Совет не смог бы от нас отмахнуться!
- Давай уйдём. - Хэмфаст потянул Ульху за руку. Словами тут не помочь, только прямым воздействием.
- Отстать! Я хочу говорить, и я буду говорить!
Бросить всё и будь, что будет, - ищет глупая бед, так найдёт!.. Но в следующую секунду он уже тащил упирающуюся гномку за собой. Вослед им раздавался смех. Ульха пыталась отвечать. Хэмфаст крепче сжимал её локоть и, не оглядываясь, шёл к выходу из пещеры. Свалилась на него забота! И зачем оно ему надо?
Наконец Овальный зал с его ором остались позади. Лишь удалившись на безопасное расстояние, он отважился заговорить с разъярённой как горгулья гномкой. Благо, Загон сегодня был пустее обычного - в день испытаний всадники старались не появляться здесь без крайней необходимости.
- Успокоилась?
- Отпусти! Мне больно! Дурак!
Он разжал хватку, мельком взглянув в пышущее гневом лицо.
- Не кричи так громко. Твоя взбалмошность тебя погубит.
- Уж позволь мне самой решать!
Хэмфаст снова посмотрел на неё. Он ждал продолжения криков, может даже тумаков. Но, ни того, ни другого не последовало.
- Я ухожу. Всего хорошего.
Ульха развернулась на широких каблуках своих мужицких сапог, так что косы полетели в разлёт, и устремилась к ближайшей арке в склоне ущелья. Он проводил её взглядом, зло сплюнул и тоже зашагал прочь от пещеры, из которой вновь доносился галдёж. Ни Ёрин, ни Трит не желали сдаваться. После краткого отдыха спорщики бросились в бой с новыми силами. Бестолочи!
Впечатывая ступни в безропотные камни, Хэмфаст направился... да хоть бы в город.
Блуждая по улицам, а затем пройдя через южный туннель, он, сам того не заметив, оказался у цеха, где работал брат. В Каменном городе, как говорится, всё было под рукой.
Кузницу заполнял оглушающий грохот - трудовой день пребывал в разгаре. Удары молотов о наковальни, шипение и клубы пара от раскалённых заготовок, опускаемых в бочки с водой, окрики мастеров, шелест задуваемого под напором воздуха для охлаждения разгорячённых тел. Кузничный цех многоуважаемого Эурона Олмерха был не из самых крупных, но из числа лучших точно. Изделия с клеймом в виде боевого топора, раскалывающего надвое гранитный валун (древний символ гномов Норгорда), а под ним меньшая по размеру стилизованная голова горгульи (личная печать семьи Олмерхов), пользовались заслуженным спросом. Стала бы выработка больше в три раза и её раскупали бы без задержек.
Хэмфаст миновал широкий проход. На него тут же пахнуло зноем. Волосы растрепал поток воздуха, исходящий из труб у свода. Его здесь хорошо знали, так что на шляющегося школяра никто не обращал внимания. У противоположной стены пещеры стояла массивная конструкция, что неизменно притягивала к себе его взгляд. Брат объяснил - этот механизм работал на пару и служил для обработки больших заготовок. Долбилка тяжеловесно содрогалась, пыхтела и громыхала так, что закладывало уши.
Лавируя среди потных тел в кожаных фартуках, пробираясь меж наковален, сокрушительные удары молотов по которым выбивали снопы искр, уворачиваясь от ворчащих на него работяг, тащивших охапки железных прутьев, Хэмфаст пересёк пространство цеха.
Бородир пятнадцатый год ходил в подмастерьях и скоро надеялся получить звание мастера первой категории. Брат без видимых усилий орудовал полупудовым молотом. Помощник с всклокоченными волосами держал перед ним заготовку топора. Боевого гномьего топора. Некогда бесформенный кусок металла уже приобрёл знакомые очертания, но работы предстояло ещё много.
Отложив инструмент и сняв рукавицы, Бородир потянулся к висящему рядом на опорном столбе бурдюку. Сделал несколько глотков, плеснул воды на лицо, утёрся обрывком не особо чистой ветоши. И только сейчас заметил наблюдающего за ним брата.
Кто-то со стороны навряд ли бы догадался, что они родня. Бородир был старше - мать долго не решалась завести второго ребёнка. Он возвышался над Хэмфастом на добрые полторы головы, а в плечах мог поспорить со шкафом. В школы Загонов не брали кого попало, равно как и в кузницы. Хотя многим из всадников подрабатывали в свободное от полётов время в мастерских или где-то ещё, особенно семейным.
- Чего припёрся? Заняться что ли нечем?
Голос кузнеца звучал грубо и басисто. Обычный голос обычного гнома-здоровяка. В цехе, где стоял адский грохот, он более походил на рёв. Но, не смотря на не самое приветливое обращение, Хэмфаст видел, что Бородир рад его приходу.