- Дела всё... кх-кх... хуже и хуже, - не торопясь, как и всегда, говорил Первох. - Правитель в конец разругался со старейшинами. Верховный Хранитель Памяти Предков Хворон Седовласый, не стесняясь в выражениях, вещает о "постигшем Барахира слабоумии". Он и те, кто его поддерживает, не одобряют политики на сближение с Шоалоном. Но когда Барахира интересовало чьё-либо мнение, кроме собственного? А тут нападение на выработки, и уже на следующий день посольский визит. Барахир согласился принять людей, хотя большинство старейшин было против. На сегодняшнем Совете может случиться "взрыв". К тому давно всё шло.
- Да, да, да, - пробурчал Трор. Сейчас он, наверное, привалился плечом к стене, больная нога не даёт подолгу стоять, а ладони теребят подбородок. - Разговоры ходят разные. Все грызутся за каменный трон, и никому нет дела до школы. Э-хе-хе... Дожили, называется. Думаешь, могут вовсе отменить?
- Ни разу при моём руководстве такого не случалось. Даже во времена дедов, когда войны с тем же Шоалоном велись едва ли не беспрерывно, день выпускных полётов всегда считался праздничным. Посмотреть на молодых всадников сходилось полгорода. Все работы откладывались в сторону. Сражения и те прекращались, пусть на один этот день, но прекращались! Кх-кх... Тогда традиции чтились строго. Нынче ни в чём нельзя быть уверенным.
- Сам помню, какая собралась толпа на нас смотреть. До сих пор мороз по коже. Взлетел я, и солнце прямо в глаза ударило - чуть не свалился. Но кое-как развернул ящера и... км... И что ж мы теперь?
- На Совете решат, дозволить проведение экзамена или нет, - чуть помолчав, продолжил Первох. - Если у них вообще до этого дойдёт. А пока будем готовиться в обычном порядке. Может, всё и утрясётся. Но что-то у меня плохие предчувствия. Вот простыл ещё.
- Так прилёг бы, отдохнул.
- Успеется... кх-кх. Узнаем, чем Совет кончится, там, как бы всем нам не пришлось отдохнуть.
Трор не ответил. Вместо голосов донеслись приглушённые шарканья. Хэмфаст с запозданием сообразил, что если бы учителя спускались по лестнице, его бы уже застали на месте "преступления". Но Трор с Первохом, очевидно, ушли по коридору четвёртого яруса. Там имелся проход к нескольким обставленным пещерам, где они проводили свободное от занятий время, а Трор так и вовсе жил постоянно.
Хэмфаст шумно выдохнул. Оказывается, он всё это время затаивал дыхание, боясь выдать себя малейшим звуком. Гном пошёл мимо взирающих на него сквозь прутья решёток прищуренных глаз. Из раскрытых пастей исходило шипение. Ящеров расстроило, что кормить их пока никто не собирается. Хэмфаст держался середины коридора, как требовали правила. Делал это совершенно машинально.
Утро выдалось богатым на малоприятные события. Он чувствовал себя усталым, его тянуло в сон. Тоже заболел что ли? В школе ругань, Ульха на пару с братом, точно сговорившись, испытывают его терпение, и возможная отмена экзамена - тут недолго слечь... Хэмфаст зло потёр виски, словно налитые расплавленным металлом. И выругался в голос. Крепко да витиевато. Мать не слышала, а на других плевать. Если он сам себя настроит на упаднические мысли, то без чьей-либо помощи провалит полёт. Нет уж! Как сказал Первох: "Может, всё и утрясётся". Директор на занятиях рассказывал им историю Норгорда и Шоалона, землеописание и внешние связи. Он разбирался в тонкостях управления и попусту слов на ветер бросать бы не стал.
Нужно быть готовым.
Хэмфаст подошёл к клети своей горгульи. Все сторонние мысли улетучились из его головы.
Увиденное, сначала обрадовав, затем вновь огорчило. Кроур немного пошвырялся в кормушке, но сейчас, как и утром, лежал на подстилке.
- Эй, покоритель неба. Ты как, дружище?
Ящер не спал. Подняв морду, он воззрился на гнома маслянисто поблескивающим взглядом. Хэмфаст просунул ладонь меж прутьев, подманивая горгулью. Миндалевидные глаза Кроура прикрылись, словно он извинялся за свою слабость. Хэмфаст опустил руку.
- Ты, гляжу, поел немного. Согласен, то, чем вас кормят, не особое лакомство. Правда, обед обещали получше обычного. Для тебя, Скопчика и остальных, кто полетит вечером.
Если бы один мог объяснить, что его тревожит, другой, может, сумел бы помочь. Но они лишь смотрели друг на друга...
Из состояния отрешённости гнома вывел звук полуденного гонга, докатившийся до Загона от города. Хэмфаст обернулся, прислушиваясь. Ящер положил морду обратно на поджатые лапы.
Услышав сигнал, горгульи оживились ещё пуще. Они не хуже учеников умели ориентироваться по звукам ударов. Загон наполнился требовательными визгами.
Хэмфаст поплёлся назад по коридору. Сегодня он никуда не полетит. Пусть его испытание откладывают хоть на месяц, хоть на целый год. Кроур болен, и сам он весь расклеился. Плевать. Ему всё равно... Гном вышел на учебную площадку. Горгульи в клетях на склонах орали и метались, как оголтелые. Хэмфаста раздражали их вопли. Ничего, кроме примитивных мыслей о сытной еде, крохотные мозги ящеров вместить в себя не были способны. Пока другие ещё не сбежались в Загон, он поговорит с Трором. Чем скорее разберётся с этим делом, тем скорее освободится.
Он пересёк площадку. На другой её стороне располагался вход в помещения учителей, над которым нависал вырубленный в скале балкон. С него директор любил наблюдать, как Трор возится с молодёжью, обучая её сначала седлать старика Эхо, а затем и собственных ящеров.
Хэмфаст бросил на балкон короткий взгляд. Тот был пуст. А ещё выше облака всё также размеренно плыли над миром - что им печали земных букашек, они выше этого, они выше всех. Только птицы и всадники могут достичь таких же высот. Только птицы и всадники.
Упрямо сведя брови, Хэмфаст направился "в гости" к учителю.
Арка в толще скалы, за ней лестница и освещающий её тусклый фонарь. Хэмфаст вошёл под гулкий свод; полумрак отрезал его от наружного света. Ему прежде уже доводилось бывать в скромном жилище Трора. Как одного из лучших в их выпуске тот, случалось, приглашал Хэмфаста к себе выпить по кружечке светлого пива за дружеской беседой о ящерах да о том, о сём. Трор любил горгулий всем сердцем, испытывая гордость - пусть и редко когда выказываемую - за тех из учеников, кто проникался к ним такими же чувствами. Так что, Хэмфаст хорошо знал дорогу в его комнату.