Невероятное ощущение. Чувство голода пропало. Энергия переполняла, хотелось прыгать и ликовать от радости.
Лишь спустя некоторое время осознал, что произошло. Я очень опасен, один из инфицированных и не смогу вернуться домой и жить дальше.
Это ужасное осознание перевернуло все внутри. Лучше бы я умер. В миг поглощения совсем себя не контролировал. Я опасен для нее.
Не знаю, сколько простоял, раздумывая, но звук подъезжающего автомобиля вернул меня к реальности и я спрятался за прилавок, чтобы никто не заметил.
– Тихо, – сказал самый красивый в мире голос, я узнал бы его из тысячи. Света.
– Да нет здесь никого. Они бы уже повыпрыгивали, – прорычал Ярик.
– Ладно, бери тележку и как можно быстрее складывай еду.
– Слушаю и повинуюсь, милая, – это как удар по голове, я сжимал кулаки от ярости и был готов разорвать этого гада на части. Как он посмел так разговаривать с моей девушкой?! Какая она ему милая?!
– Не называй меня так, – ответила Света, и я внимательнее прислушался к разговору.
– Почему? – удивился Ярик.
– Влад так меня называл, – с грустью произнесла она.
– Слушай, Свет, тебе пора уже забыть о нем. Его больше нет. Я видел, как его укусили. Он или мертв, или один из инфицированных. Скорее всего, мертв, потому что толпа зараженных была явно голодна, – хихикнул он.
– Знаю! – грубо отрезала Света, – но ничего не могу с собой поделать, каждый день вижу его во сне. И каждый раз молю Бога о том, чтобы никогда не просыпаться. Он был всем для меня. Даже не понимаю, зачем продолжаю жить, – от этих слов мое сердце разрывалось на части. Один Бог знал, как трудно сдерживаться и не выдавать своего присутствия.
– Что вы тут копаетесь! – закричала Вика, входя в магазин. – Опять ревешь? Достала уже. Не хочешь жить, иди вздернись где-нибудь, а моего брата за собой не тащи.
– Закрой рот, Вика! – вмешался Ярик.
– Защитник нашелся. Если ты такой смелый, то вышел бы тогда сам из машины. Тебе смерть Влада только на руку. Теперь ты в открытую можешь окучивать Светку, ничего не опасаясь. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на нее? Только вся твоя любовь – это просто гормоны. Давненько секса не было, да братик?
– Заткнись, а то…
– Что?! Что ты мне сделаешь?! Правда глаза колит?! Лучше бы ты был тогда на его месте!
– Спасибо, сестренка. Значит для тебя он дороже родного брата?
– Да, дороже. Потому что я люблю его и знаю лучше, чем она. Я спала с ним на протяжении долгого времени. И кто действительно переживает из-за его смерти – это только я, – высказалась она, уставившись на убитую горем Свету.
– Вот только он бы не переживал так за тебя. Потому что никогда не любил. Он сам говорил мне об этом, – дерзко ответила Света, защищаясь любыми способами от натисков девушки.
– А вот во время секса он говорил мне совершенно противоположное. Я скучаю по нему в постели он просто зверь, – продолжала издеваться Вика, а Света закипала.
– Какая же ты все-таки сука, Вика! – вырвалось у нее.
– Да, я такая, может, поэтому он так сильно меня любил, – улыбнулась Вика.
– Любил? Скорее имел, как последнюю шлюху. Хотя для тебя это одно и то же.
– Хватит уже! Вы всю неделю грызетесь. Скоро поубиваете друг друга. Вашего Влада уже червячки поедают. Нечего из-за него ругаться, – «как же ты ошибаешься урод», – подумал я. Неужели прошла целая неделя? Я целую неделю лежал без сознания?
Девчонки послушались Ярика и, не пререкаясь, вышли на улицу, а я остался на месте, переваривать полученную информацию.
В моей голове стали всплывать незнакомые образы. Все вокруг почему-то называли меня Валерой.
– Валера, опять ты опоздал! Сколько можно тебя ждать. Я уже есть хочу, – обратился ко мне мужчина лет тридцати в камуфляже.
– Дочке опять стало плохо, – грустно ответил я в теле мужчины.
– Как она?
– Все хуже. В реанимации сейчас, – переживания за дочь мучили меня постоянно.
– Все обойдется, старик, – он похлопал меня по плечу и передал оружие.
– Распишись.
Я поставил корявую подпись и присоединился к другим. Стоял у сетки с заряженным автоматом и никого не видел вокруг. Думал только о дочке. Ее пухлое личико, большие карие глазки и бронзовые кучеряшки стояли перед глазами. Она улыбалась и называла меня папой. А мне было так грустно, что слеза невольно стекала по щеке, которую быстро смахнул с лица, пока никто не заметил.
– Валер, очнись. Они бегут толпой на нас, смотри, – я вернулся к реальности. Прямо на нас неслись разъяренные люди, но они были не заражены. Обычные люди, разного возраста с дубинами в руках.