– А это легко проверить, – Гашин достал из кармана сотовый и стал набирать номер друга.
– Не получится, у тебя денег на телефоне нет, но ничего, он тебе сейчас сам позвонит.
Телефон заиграл электронный ремикс группы Nirvana.
– Возьми, это Леша.
И, в самом деле, на экране высветилось имя «Леха».
Гашин передвинул зелёную трубку на середину экрана.
– Здорово, Гашик, ты чего телефон не берешь, я тебе уже полчаса звоню?! – голос звучал возбужденно и радостно, где-то рядом играла музыка.
– Послушай, Леш, – начал студент, смотря в глаза «чёрту», – только серьезно, это ты шутишь?
– Шучу, в смысле?
– Ну, это ты затеял с Воландом?
– С каким Воландом? Не понимаю, короче, подходи ко мне, расскажешь, тут у меня девки, тра…
– Погоди, это ты подослал странного дядю?
– Да какого дядю, что там у тебя, ты приедешь?!
– Я в любом случае не смогу прийти, – сказал Гашин и закончил разговор.
Незнакомец дружелюбно улыбался.
– Что вам нужно, ну не розыгрыш это, тогда что? – с тревогой спросил студент.
Вошедший сделал успокаивающий жест рукой:
– Ничего плохого, не волнуйся, я просто хочу тебе помочь.
– Как интересно, вы телепат что ли, чего вы здесь ерунду несете! – начал раздражаться Гашин.
– Ладно, сейчас растолкую. Видишь около стены работу товарища? – незнакомец подошел к треножнику и снял тряпку с работы.
Студент обомлел: это был портрет вошедшего, который, не давая опомниться, повернул станок в полный оборот, и теперь это был портрет самого Гашина.
– И это примитивное доказательство того, что я могу тебе помочь, – незнакомец стал медленно прохаживаться мимо остолбеневшего студента, – ты говорил, что отдал бы полжизни за сделанные к завтрашнему просмотру работы. Мне полжизни не надо. Мне нужен только один день, только один, – он остановился, сверля студента глазами.
«Ладно, это вряд ли галлюцинация, может, зомбирование, или все же… что ж, буду исследовать это явление, что бы это ни было, даже интересно».
– Так ты Чёрт и можешь помочь, не вредя мне? – вопросил студент принимая игру.
– Ну вот, вышли на правильный уровень общения, – улыбнулся чёрт, – никакого вреда не будет. Один день, и завтра всё будет готово, комар носа не подточит, а дней у тебя будет тысячи и тысячи!
– Постой, а если этот день будет у меня самый счастливый в жизни?
– Не будет, я возьму не из будущего, а из прошлого. Это как отработанное топливо: свою функцию выполнило и теперь годится только для специфических нужд, то же и с этим прожитым днем. Ну так что?
Возникла пауза, было слышно, как мыши грызли Петины продукты.
– Ну, допустим, согласен, я все равно уже ничего не успеваю.
Кивнув, незнакомец достал из кармана карандаш:
– Одна формальность, поставь на своей правой руке крест.
– Это зачем?
– Да не бойся, это своего рода точка в договоре.
Кожу немного защипало после прикосновения грифеля, но это скоро прошло, крест тоже исчез.
Гашин поднял вопрошающий взгляд на гостя.
– Все нормально. Обряд закончен. Теперь садись в кресло и спи, завтра утром, перед просмотром, ты проснешься и расставишь готовые работы.
– Так все-таки кто… – хотел спросить студент, но незнакомец его оборвал:
– Больше никаких вопросов, тебе вообще лучше забыть о нашей встрече, и вот что, пожалуйста, выйди на минутку на улицу.
На улице медленно, будто боясь, что тот час расстает, падал мохнатый снег.
«Слякоть, а ведь скоро Новый год, надо будет на дачу к Светке поехать, крутая у нее дача… Господи! О чем я думаю, тут такое творится, зачем я вышел, и, вообще, это какое-то НЛП!».
В мастерской уже никого не было. «Спрятаться здесь невозможно, да и зачем… еще одно доказательство». Впрочем, думать уже не было сил, все тело стало как вата. Еле дойдя до кресла, Гашин плюхнулся в него и сразу уснул.
Утром, за два часа до просмотра, он обычно начинался в десять, студент открыл глаза и увидел: рисунок обнаженной женской модели и этюд скульптуры мужской. Увиденное, как ни странно, его не сильно поразило, как будто все так и должно было быть.
«Да, а ведь мог бы сам это сделать, без чертовщины, я же не бездарен… ну ладно, все хорошо, что хорошо, потом произошедшее осмыслю».
Гашин едва успел расставить свою экспозицию, как в аудиторию (так иногда называли мастерскую) обязательно картавя, ввалились одногруппники. Их удивление перекинулось позже просмотровой комиссии, которая его хвалила, а работы были отмечены особо.