– Ты, наверное, чокнутый?
– Почему?
– Ну, странно. Бегаешь со мной целый день, наплевав на дела. А у тебя их должно быть полно, раз доллары пачками в кармане. Если ты, конечно не киллер. Хотя и у киллеров, наверное, дел не в проворот. Банкиров развелось, как собак нерезаных.
– Ха-ха… Ну, ты сказала. Чем тебе банкиры не угодили?
– Мне-то они как раз очень угодили. Я только на прошлой неделе две квартиры как раз банкирам продала. Но просто киллеры в основном банкиров стреляют, а последних сейчас полно.
– Да, – Матвей цеплялся за тему, так как по-прежнему не придумал никакого логичного вранья. – Я кстати, знаю анекдот. Стоят киллеры в подъезде. Ждут клиента. Тут один говорит…
– Что-то его долго нет, я у ж беспокоюсь, не случилось ли чего, – закончила Аня за него. – Это анекдот с бородой. Ты ушел от темы. Меня интересует, откуда у тебя столько свободного времени?
Матвей внимательно посмотрел на Аню и начал:
– Ты знаешь, очень глупо получилось… На время моей поездки в э… (он упорно не мог вспомнить, называлась ли в 93-м году Северная столица Петербургом) Ленинград, я оставил свою квартиру другу. Ключи у него, и я смогу попасть домой, только вечером, когда он вернется. Поэтому у меня невольно оказался целый свободный день.
– Понятно. Ладно, поразвлекаю тебя сегодня. Ты, значит, надолго ездил в Ленинград?
– Да, на несколько месяцев.
– А где же твой багаж?
Такого подвоха Матвей не ожидал, но быстро сориентировался.
– Я оставил его в камере хранения.
– А… Ну, надеюсь, там нет ничего ценного, – усмехнулась Аня.
Они вышли к церкви, откуда доносилось пение. Люди стекались ко входу, не забывая подавать милостыню многочисленным нищим.
Тут же за церковью была большая площадь, заполненная автобусами и троллейбусами; по периметру, буквально громоздясь друг на друге, расположились ларьки. Вдоль церковной ограды были сооружены самодельные прилавки, с которых самые разные люди продавали самые разные вещи. Матвея поразил ассортимент. Тут громоздились детали телевизоров, банки с солеными огурцами, вязаные носки, старая одежда и обувь, котята, аудиокассеты, яйца. Особенно его поразил подросток лет тринадцати, который на деревянном ящике у самых ворот церкви продавал вкладыши, отчаянно торгуясь и не соглашаясь ни на какой обмен.
Они прошли дальше. И вдруг у самого метро Матвей увидел автомат с газированной водой. Он сразу вспомнил вкус детства и шарики газа, щекочущие небо.
– Может, глотнем водички, а то в горле пересохло, а?
– Давай. Могу предположить, что это последние автоматы во всей Москве. Что-то их отовсюду убрали. И боюсь, что там нет стаканов.
Действительно, стаканов не оказалось. Матвей не стал предлагать купить пластиковый стакан, опасаясь, что их еще не продают.
– Постой, у меня есть идея, – Аня улыбнулась.
Аня достала из кармана пачку сигарет LM, вскрыла упаковку и стянула с пачки полиэтиленовый кармашек.
– Ну, чем не стакан? – она улыбнулась.
Затем девушка сунула монету в автомат и подставила полиэтилен под струю газировки. Матвей ошарашено улыбнулся. Она протянула ему воду, которая вся колыхалась в играющем солнечными бликами кармашке. Он сделал глоток. И только в этот миг он действительно весь целиком переместился в этот странный 93-й год. Как пузырьки газа испарилась вся ошарашенность и сомнения. Он все вспомнил и понял, что как бы это ни было дико и безумно, как бы ни были нереальны полеты во времени, именно ему одному повезло, и он переместился в свое детство; в очень странный и жуткий год для всей страны, но в волшебный и очаровательный год своего мальчишеского счастья.
Он допил газировку, жмурясь от восторга, и отдал импровизированную чашу Ане. Аня посмотрела на него со смесью удовольствия и удивления.
– Это что, живая вода? – спросила она, забирая «стаканчик». – Ты весь преобразился.
Матвей не мог объяснить ей, что сейчас произошло, поэтому, он просто улыбнулся, взял ее под руку (к величайшему для нее удивлению), и вошел вместе с ней в метро, предвкушая новые счастливые воспоминания, которые можно будет осмотреть, пощупать, понюхать. Пара подошла к кассе. «Жетончики!» – воскликнул про себя Матвей.
Он купил два, и, повертев зеленоватые кругляшки в руке, протянул торжественно одну Ане. Аня засмеялась его церемонности.