Его беспокоило только одно, куда делась та девушка, которую он увидел в самом начале в машине. Ведь это ее он видел на платформе в Бологое. Почему же теперь она занимается в этом странном 93-м году какой-то недвижимостью, какими-то аферами?
Мысли его были прерваны нежным струящимся голоском Ани:
– Может, пожрем? Чувствую, умру сейчас с голода.
– Да, идея неплоха. В Макдоналдс пойдем? – ляпнул он, не подумав.
– Да ну! Там такие очереди! Пойдем вон в пельменную.
Матвей открыл тяжелую массивную дверь и пропустил Аню в этот кулинарный рай или ад, сложно определить истину. Судя по запаху, вернее было второе. Из-за массивной двери на них пахнуло пельменным паром, словно они открыли ни дверь, а крышку кастрюли. К пару примешивались запахи «Жигулевского» пива, водки и уксуса.
Помещение было очень просторное, с высокими потолками, украшенными лепниной. Нижняя часть стены была залеплена бело-голубой плиткой. В зале стояли высокие столы без стульев. Некоторые были заняты полупьяными компаниями мужиков. Они находились на разных стадиях. Одни еще смеялись, рассказывали анекдоты или истории, обильно сдобренные грубым юмором. Другие уже стояли с мрачными рожами, объясняя друг другу правду-матку или жалуясь на жизнь.
Пара подошла к кассе. За ней стояла толстая баба, видимо вскормленная на этих самых пельменях. Белый халат с пятнами и пуговицами, расплавленными под мощным утюгом прачечной, не предвещали ничего хорошего. В ее накрученных бигуди и выкрашенных луковой шелухой волосах терялась заколотая двумя невидимками косынка.
– Что к пельменям? – с беспечным безразличием спросила кассирша.
– Мне сметану, а тебе? – Аня повернулась к Матвею.
– Майонез есть?
– Да, – протянула кассирша презрительно.
– Дайте еще два стакана чая, – попросила Аня.
– Угу. Водки сколько? – привычным тоном спросила тетка.
– Водки не на…
– Дайте 100 грамм, – выпалил Матвей. В этой атмосфере он не мог поступить иначе. Продавщица посмотрела на Аню умудренным опытом взглядом, говорящим: «Эх, молодка, где это видано, чтобы мужик водки не взял к пельменям». Она опустила глаза к кассе, как бы заканчивая свою мысль «Все мужики козлы!» – вместо аминь.
Матвей заплатил. Кассирша выбила чек и насадила его на шпажку к другим чекам. Матвей с Аней продолжали стоять. Кассирша посмотрела на них, как на законченных идиотов, и процедила:
– Вам принесут.
Они отошли к одному из столов. Аня достала маленькую телефонную книжку и стала что-то в ней искать, а Матвей рассматривал интерьер. Стены, выкрашенные масляной краской в голубой цвет. «Скоро краску эту обдерут, покрасят в желтый, заставят все стеклянными шкафами с мобильниками. Лепные потолки закроят подвесные, а вместо продавщицы будут стоять девушки и юноши в желтых футболках с белоснежными улыбками еще менее искренними, чем хамство этой пельменщицы», – думалось Матвею.
Он посмотрел на Аню. Она улыбнулась.
– Это у тебя с голодухи лицо такое серьезное? – Спросила она.
Он усмехнулся.
– У тебя очень красивая улыбка, – сказала Аня тихо.
Матвею захотелось ответить ей комплиментом, но все, что приходило на ум, звучало фальшиво.
– Не знаю, что тебе ответить, – сказал он.
– Ничего и не надо отвечать.
Молоденькая официантка с белыми косами принесла на сером металлическом подносе две глубоких тарелки с пельменями, два стакана чая с чаинками на дне, хлеб на тарелке и еще один граненый стакан, наполовину наполненный водкой.
– Ты, значит, любитель выпить перед обедом? – спросила Аня и с ехидством улыбнулась.
– Клянусь – нет! – Матвей испугался, что она его еще чего доброго за алкоголика примет. – Я и сам не знаю, что на меня нашло.
– Время затягивает тебя, – улыбнулась она.
– Что?! – Матвей чуть не упал. Зря нет стульев.
Матвей поднял на Аню глаза. Она уплетала пельмени.
«Нет, ну можно, конечно, списать на то, что мне послышалось… Но она действительно произнесла это!».
Матвей сделал два больших глотка и закусил обильно вымазанным в майонезе пельменем. Получилось это так залихватски, что пытаться теперь убедить кого-то, что он непьющий, было совершенно бесполезно. Он слегка опьянел.
Отобедав, Матвей и Аня двинулись по направлению к метро «Библиотека им. Ленина» с тем, чтобы отправиться оттуда на станцию «Проспект Вернадского». Там у Ани по ее словам было еще одно дельце, последнее на сегодня.
В вагоне они сели рядом и молчали, каждый погруженный в свои мысли. Матвей иногда оглядывался на рассеяно-задумчивое лицо Ани. Он снова чувствовал какую-то общность с ней, и от этого тепло разливалось по его душе.