Матвей с Аней настолько опешили от этой истории, что даже не сразу поняли, что смеяться надо.
Но вот они въехали на Площадь Трех Вокзалов, и «москвич» остановился перед Ленинградским вокзалом. Матвей расплатился с балагуром-старичком. Затем, они с Аней пошли в зал. До отправления поезда оставалось несколько минут.
– Быстро доехали, – отметила Аня.
– Да, хорошо, что поймали этого «москвича».
Они почти бегом прошли через зал и вышли на перрон. Найдя нужны вагон, они остановились, и только теперь посмотрели друг на друга. Предстояло проститься. В голове у Матвея был страшный сумбур. Он не отдавал отсчета в своих действиях.
– Значит, уезжаешь? – Как бы беспечно спросила Аня.
Матвей замялся.
– Да…
Немного помолчали.
– Аня!
– Что?
– Поехали со мной.
– В Ленинград? – Аня заулыбалась, – что я там делать буду?
Матвей посмотрел на Аню долгим, пронизывающим взглядом. «Что я теряю?» – подумал он.
– Ань, слушай…Я тебе сейчас кое-что скажу… Только не думай, пожалуйста, что я сумасшедший.
– Ну? – Аня не улыбнулась, видя с какой серьезностью говорит это Матвей.
– Я переместился во времени.
Брови его спутницы поползли вверх.
– Я серьезно тебе говорю. Я не псих. Это реально так. Я из 2015-го года. Я сел в поезд из Москвы в Петербург, и оказался здесь в 1993-м, и в обменнике встретил тебя.
–В обменнике? – видно, что Аня не собиралась верить в это безумие.
– Аня, я клянусь тебе! Поехали со мной! Там лучше, там безопасно.
Аня улыбнулась.
– А почему бы тебе не остаться здесь? Получается, ты знаешь, что будет?
– Да, я знаю. И поэтому не хочу тут оставаться. Ничего хорошего в ближайшее время тут не будет.
– Да это, по-моему, и без пришельцев из будущего понятно, – засмеялась Аня.
Матвею вдруг стало нестерпимо грустно. Остаться здесь?
Его окликнула проводница:
– Молодой человек, давайте поскорей! Поезд сейчас отправляется.
Он взял ее руку.
– Мне… Уезжать?
Аня усмехнулась:
– Решай сам.
Матвей сжал ее руку, последний раз бросил на нее взгляд, и собрался уж было зайти в вагон, но снова повернулся к ней, кое-что вспомнив.
– Ань, слушай, ты не ходи завтра к Белому дому, ладно?
Она не повернулась.
– Ладно, – бросила в его сторону.
Он вошел в вагон, нашел свое место и безвольно опустился на сиденье.
«Зачем я уезжаю?! Господи, зачем?» Матвей в ужасе огляделся, пытаясь определить, переместился ли он уже во времени. Но поезда – такая вещь. Они покоряют тысячи километров, перемещаются по просторам нашей необъятной родины, но во времени они совершенно неподвижны. Матвей выбежал на улицу. Проводница крикнула ему, что поезд отправляется через минуту.
На улице начинали кружиться снежинки. Снова этот первый снег, но теперь уже в 93-м. В самом конце состава он увидел Ее пальто. Она удалялась, и, нарастающий ритм снежинок, скрывал ее от Матвея. Он бросился догонять ее. И как только он начал движение, снег усилился. Снежинок становилось все больше, и кружились они уже не в милом тихом вальсе – начиналась метель, густая и непреодолимая. Матвею стало не по себе, но он делал все возможное, чтобы преодолеть снег. Ноги его увязали в нарастающих сугробах, глаза пришлось закрыть от колючего снега, и он почти не продвинулся. Он пробежал всего полвагона.
Тогда он сделал усилие и крикнул во всю мощь: «Аня!» Крик получился осипшим, он сам едва услышал свой голос. Творилось что-то странное. Он повернулся к вагону, намереваясь успеть хотя бы в поезд, уже всерьез опасаясь быть засыпанным снегом намертво. И как только он сделал это движение, снег утих. Осталось лишь несколько снежинок, опоздавших на праздник.
Матвей снова повернулся к Ане и, пытаясь обмануть эту черную магию, побежал к ней. Он успел пробежать вагон, как снова началась эту страшная, необъяснимая метель. Он вложил все свои силы в преодоление этой стихии. Меся ногами снег, задыхаясь от ветра, он все-таки, смог преодолеть еще три вагона и достичь Ани. Ее спина была на расстоянии вытянутой руки. Он еще раз попытался позвать ее, и снова – не крик, а шепот. Он протянул руку и схватил ее за плечо. И почувствовал, что под пальто не твердое живое тело, а рассыпающийся песок. Как песчаная скульптура, которая стоит недвижимо, удивляя взгляд, но когда вы дотрагиваетесь до нее, рассыпается, оставляя у вас в руке лишь горсть нагретых солнцем крупинок. В ужасе он отпустил ткань, и пальто, как обрывок бумаги закружил и понес куда-то снежный ураган.