А сейчас он медленно, словно заключенный, поднялся с кровати и поплёлся на кухню. «А ведь когда-то я мечтал стать писателем, - невольно скользнуло у него в голове, когда он бросил беглый взгляд на полку с книгами».
- Он? Да вы шутите! - выпалил мой собеседник, совершенно не смущаясь своего насмешливого тона. - В наше то время? Писателем?
- Да. Именно писателем, - невозмутимо подтвердил я.
- Наверно из-за этого жена его и бросила.
- Она его разлюбила, - сказал я тоскливо.
- Ну, разумеется, разлюбила. В наше время любят деньги, подлецов, лживые обещания, кофе...
- Ну, хватит уже! - резко перебил я его.
- И что-то я ничего не слышал о писателях, - добавил с негодованием мой собеседник.
- Вы сегодня не в настроении?
- Мигрень совсем измучила. Здешний климат меня добьёт.
- Вас не устраивает жара?
- Меня не устраивает невежество, - нервно бросил он и устремил взгляд на прохожих, медленно шаркающих по улице под нещадными лучами жестокого солнца. Все эти люди за кованым забором, которым было обнесено всё здание, вызывали злую улыбку на его лице.
- Жару я как-нибудь переживу, - добавил он и замолчал, не отводя своих внимательных глаз от этой картины за окном, которая доставляла ему немалое удовольствие.
- Ну что продолжим? - спросил я осторожно после небольшой паузы.
- Да. Можем продолжать, - размеренно сказал он и вернулся к моим записям.
Этот господин сидел напротив огромного панорамного окна: слева от меня и полностью был поглощён очередным моим повествованием, но иногда всё же позволял себе отвлекаться и наблюдать за прохожими. Роста он был среднего и немного сутулился при ходьбе, но при разговоре смотрел прямо в глаза. Был одет всегда в костюм и, причём, всегда в новый. Все костюмы были сшиты на заказ, что он сам мне сообщил на прошлой неделе, разгорячившись в споре чуть больше обычного. В его пожелтевших пальцах, что являлось следствием постоянного курения, были крепко зажаты пронумерованные листы измятой бумаги, которую мне любезно оставляли каждый вечер в палате на столике рядом с новым механическим карандашом. В этих записях были детально описаны все мои сны, которые неустанно истязали меня с самой первой ночи в этой больнице. Доктор посоветовал мне записывать их. По его словам это могло мне помочь справиться с болезнью. И после первого сна, который мне удалось записать, неожиданно появился этот загадочный незнакомец, который сидел сейчас рядом и не отрывался от моего корявого почерка. С тех пор этот господин в строгом костюме навещал меня каждый день, когда солнце находилось в зените, и был моим критиком, любезно указывая на мои недоработки, которых было бесчисленное множество. И каждое его замечание прокалывало моё самолюбие зазубренным ножом.
Часы показывают 08:14.
Все люди представляют себе ад по-разному. Кто-то наивно полагает, что это гигантские горячие чаны, наполненные кипящими испражнениями, в которых варятся грешники, кто-то думает, что это нечто похожее на самый обыкновенный город населённый всевозможными тварями, которые неустанно мучают каждого, кому не посчастливится там оказаться, кто-то представляет себе только мрак и пустоту, по которой бродят неуспокоенные души. А некоторые, кроме огня и чертей ничего толком и представить себе не в силах из-за скудости собственного воображения. В любом случае, чтобы туда попасть, необходимо ещё миновать очередь. Конечно! А вы думали, что вот так вот запросто можно попасть в такое солидное учреждение?
Спешу вас разуверить. Это вовсе не так.
Вероятно вы сейчас в негодовании от неуместного, по вашему мнению, описания этого места как «солидного». Прошу меня извинить, но хочу обратить ваше внимание на то, что только солидные учреждения обладают достаточной степенью таинственности и конспирации присущей этому месту в полной мере.
Так вот на чём это я остановился? Ах да! Очередь.
Вереница людей растянулась в тоннеле у входа в здание, где он работал. Тоннель заканчивался турникетом, через который и просачивалась вся эта рыхлая масса с мутным взглядом, в надежде поскорей попасть на свои строго отведённые места, где каждый из них был вынужден либо страдать сам, либо донимать остальных. Именно так! Впрочем, эти роли неоднозначны и частенько меняются.