Цыплячьи косточки хрустели.
Айо постучал пальцем по бумажкам.
— А знаешь, он прав.
Хруст.
— Это же всегда считалось обязанностью боголюбезного радетеля — делать обход острова перед всевозможными свадебными церемониями и прочими торжествами. Подношения людей повышают шансы молодой жены забеременеть! — Айо засмеялся. — Ох уж эта плодовитость простых крестьян! Ты легко отделался, Завьер Редчуз.
Завьер терпеть не мог, когда ему напоминали о вещах, которые он и сам прекрасно знал. А Дез’ре для памяти целого поколения лишила обычай обхода традиционной церемониальности.
— Я же десять лет назад сказал, что не работаю для богачей, — отрезал он. — Зачем он теперь ко мне привязался?
— Он просто хочет победить на предстоящих выборах.
Хруст.
Завьер смазал тесто маслом и выложил на противень. Аромат свежевыпеченного хлеба встретит посетителей ресторана у самых дверей и заставит вспомнить запах маминой или теткиной выпечки. Старый трюк. Еда всегда пробуждает ностальгию.
— Хм, — подал голос Айо. — Хотел бы я знать, чего он добивается.
Му хмыкнула:
— Кто-то наступает ему на пятки. Двадцать с лишком лет — он чересчур долго сидел наверху. Но люди не любят рисковать и начинать заново, с чистого листа.
— Да уж, тут такие перемены начались бы! — поморщился Айо. — Неужели ты готов на такую глупость, а, Зав?
Завьер сгорбился. Интиасар никогда не вмешивался в дела радетеля, ни разу за все это время; многие сказали бы, что ему повезло. И его протест сейчас показался бы мелкотравчатым. Люди просто хотели насладиться самой романтичной трапезой в мире.
— Ведь ты берешь у него деньги и вообще, — сказал Айо.
Он обернулся, чтобы возразить, но брата уже и след простыл; до его слуха донесся только его удалявшийся смех из коридора.
А на следующее утро, когда у Му кончились помидоры, Завьер удивил их обоих, взяв нож и выйдя за дверь в сад — впервые за семь месяцев. Пройдя к грядкам помидоров, он почувствовал, как затрепетала на солнце кожа, и когда стал любоваться зеленевшей свежей листвой в саду и у него захватило дух, он почувствовал прилив восторга, точно с него сняли старую пожухлую шкуру. Он погладил ствол миндального дерева. Вспомнил, как Му высушивала миндальные лодочки, угощая ими потом цыплят во дворе и детишек, слоняющихся после школы по пляжу. И как намазывала ногти Чсе горьким соком алоэ, чтобы та их не грызла.
Му была одной из многих, кто поддерживал его все эти долгие месяцы скорби.
Когда он вернулся в кухню и Му взяла у него из рук теплые плоды, ее глаза были полны слез.
— Пора, — сказала она. — Не теряй времени. Иди на этот проклятый пляж.
Он еле шел к розовому песку: ему словно связали лодыжки, сердце отчаянно билось, на лбу выступила испарина. Его хватило минут на двадцать: яркое солнце нещадно жарило тыльную сторону ладоней. Он с изумлением брел по паутине моря, которое почти забыл, как вдруг мимо прошел человек с рулоном сверкающей крашеной ткани. Этот цвет сразу напомнил Завьеру любимое платье Найи, и ему пришлось присесть на мелководье, чтобы перевести дух от волнения.
После этого он ежедневно заставлял себя выходить из дома. Так продолжалось две недели. Мужчины, взбудораженные его возвращением, перешептывались у него за спиной, женщины беззастенчиво флиртовали с ним; но он не обращал на них внимания. Каждый раз его прогулки становились длиннее, он заходил в море все глубже, так что вода оказывалась выше колен. Он жадно глотал воздух и разглядывал старый порт, куда местные лодки некогда привозили игрушки для Лео Брентенинтона. Он вспоминал, как мальчишкой бегал туда и, расталкивая других ребят, наблюдал за разгрузкой, а потом мчался к родителям выпросить пару монеток. Но правительство пресекло такую самодеятельность. Сейчас это была целая индустрия: сотни, даже тысячи, если верить слухам, игрушек поступали прямо с фабрик на огромный склад на Мертвых островах, куда три раза в год заходили иностранные корабли и опустошали запасы. Многие уже начали забывать, что так было не всегда.
А что, сам Интиасар, когда был маленьким, не бегал на берег к кораблям?
— С тобой все будет хорошо, — бурчал Айо всякий раз, когда Завьер вваливался в «Стихотворное древо» после прогулки, нервно сглатывая густую слюну и приводя в порядок потное одеяние.
В ответ Завьер пытался рассмеяться, но издавал только сдавленный кашель.
— Точно говорю, — твердо продолжал Айо. — Скоро сам увидишь. Когда на следующей неделе будешь делать обход, я с тобой пойду.
И все же Найя так и не появилась.