— Мирослав, я действительно нечасто прошу тебя, и мучаюсь уже полгода. Пожалуйста, скажи, что происходит с Антоном. Мне он ничего не говорит. И что делать, я не знаю. Он же загонит себя в больницу! — её голос в отчаянии сорвался, и женщина замолчала.
Изящно поднеся носовой платок к носу, она опустила голову.
То, как она была одета, макияж, причёска — даже в такой критической ситуации Ирина Роторова могла преподать урок любой женщине о том, как нужно выглядеть и оставаться дамой.
— Не волнуйся, он просто переживает за сына. Все мы думаем за своих детей, ты же знаешь.
Ирина вскинула голову и чуть прищурилась, внимательно глядя на зрелого, но всё ещё очень красивого мужчину.
— Не щади меня, Мир, я хочу знать правду.
Он отвёл глаза и кивнул.
— Антон боится, что Олег бросит учёбу в штатах из-за девушки. Та его будто приворожила, он рвётся сюда… А недавно выяснилось, что они тайно расписались в Загсе, — Мирослав с сожалением взглянул на удивлённую женщину. — Теперь у тебя есть невестка, и Антон хочет аннулировать брак. Тебя он не хотел расстраивать. Но это не так-то просто оказалось, девушка против и Олег тоже.
Он закончил говорить и откинулся на резную спинку стула. Лицо было мрачным.
— Я знала о Тае, но думала, что расстояние разлучит их, — задумчиво произнесла Ирина. — Значит, их чувства оказались сильнее, чем мы думали.
— Знаешь, я понимаю Антона, наши сыновья ещё слишком молоды, чтобы привязывать себя к женщине, тем более, такой. Она ведь из неблагополучной семьи? Мать проститутка, дед психически ненормален…
Женщина подняла ладонь, останавливая его: — Мой сын отлично знает её, она хорошая девушка. Только ей не повезло с родственниками.
Мирослав вскинул широкие брови, его синие глаза вспыхнули: — Ты, правда, так считаешь? Ты видела её?
— Да, я уверена. И почти не удивлена поступком сына, тем, что он женился. С самого начала я чувствовала, что Антон зря теряет время, пытаясь разлучить их.
Мирослав кивнул официанту, принёсшему кофе, чуть отстранился, чтобы тот его поставил на маленький столик, и снова приблизился к Ирине, прекрасной блондинке с синими глазами, цвет и разрез которых она передала единственному сыну.
— И что же, по-твоему, просто спокойно наблюдать, как 18-19-летний сын женится бог знает на ком?
Ирина отпила из крохотной чашки и улыбнулась.
— Если ты вспомнишь, я тоже — бог знает кто. Антон взял меня из необеспеченной семьи, живущей за 300 километров от Ростова, я работала в его фирме и старалась изо всех сил угодить шефу. И жила в съёмной комнатушке у бабушки на Западном.
— Ты — совсем другое дело…
— Нет, — перебила она, — я то же самое. Таисия Синёва сильнее пострадала, жизнь её побила уже к семнадцати годам, но Олег разглядел в ней что-то…
Мирослав улыбнулся и взял узкую загорелую ладонь женщины, стукнулись друг о друга кольца, надетые на длинные пальцы.
— Я всегда думал, что ты — очень романтичная женщина. Только подумай, сын довольно обеспеченного отца влюбляется в юную бедную девчушку, она в него тоже предположим. Родители его против. Это только сильнее подхлёстывает чувства.
— Да, — медленно кивнула она, — тем более что может сделать Антон?
Взгляд у мужчины разом потух и сделался напряжённым.
— Может. Девчонка слабовата морально, она скоро сама откажется от Олега, стоит только хорошенько надавить или запугать.
Ирина сжала в кулак ладонь, которую держал Мирослав: — Неужели он опустился до такого? Он что-то уже сделал девочке?
— Её отчислят из ВУЗа за распространение и употребление наркотиков. Документы по этому поводу уже собираются. Меня он просил помочь со справками из лабораторий.
Женщина прикрыла глаза правой ладонью, на которой сверкнуло обручальное кольцо с крупным бриллиантом.
— Не делай этого, Мирослав. Я прошу тебя. А это не так часто происходит.
Он отвёл глаза, всё ещё держа ладонь жены друга. На его лице явно читалась борьба моральных установок, синие глаза потемнели.
— Хорошо, раз тебе так её жаль, но ты кое-что должна мне пообещать. Никогда не говорить об этом Антону и… поужинать со мной завтра в «Орландо Лацци».
Улыбка осветила её лицо, озорство блеснуло в глазах: — И об этом мне лучше не рассказывать Антону?
— Если ты хочешь, чтобы наша дружба сохранилась, а семьи существовали дальше.
Тая готовилась к последнему экзамену, когда приехала мама. Она давно никому не открывала просто так входную дверь, без предупредительного звонка по мобильному, и поэтому когда стали стучать в дверь квартиры, перестав звонить возле тамбура, девушка посмотрела в глазок.
На пороге стояла её размалёванная, постаревшая мать — Жанна Синёва. Тая мгновенно ощутила, как пол уходит из-под ног, горло неприятно сдавило. Девушка так давно не видела её, что первой мыслью было — не отпирать дверь. Но руки будто сами поднялись и повернули ключ.
— Ты что, оглохла, что ли? — это было вместо приветствия. Оттолкнув девушку в сторону, в коридор ввалилась грубо накрашенная, обесцвеченная женщина лет пятидесяти. На самом деле ей не было и сорока.
— Чё у тебя тут творится? Где отец? Ты его в психушку засадила? — продолжила женщина, стаскивая босоножки и откидывая от одутловатого лица тонкие сухие волосы.
— Он напал на меня с ножом, — тихо произнесла Тая, не поднимая головы от дешёвых серебристых босоножек матери.
— Довела, — укоризненно покачала головой женщина и прошла в комнату, плюхнув пыльную сумку на пороге. — Он говорил мне, что ты тут обворовывала его, хахаля завела. Да?
Тая, наконец, смогла поднять голову и тяжело вздохнула.
— Нет, неправда.
— Ну, да, так я тебе и поверила, — усмехнулась та. — Взрослая какая стала. Больше таблетки не глотала? Из-за несчастной любви. Отец говорил, что хахаль твой при деньгах. И где ты его взяла?
Тая удивилась, что дед общался со своей дочерью по телефону, она никогда не слышала их разговоров, да и не подозревала о них, потому что они якобы ненавидели друг друга. Теперь же вдруг выяснилась отеческая и дочерняя забота друг о друге.
Девушка ничего не сказала матери, наклонила голову набок и улыбнулась. В её глазах блеснул вызов, который раньше бы никогда не увидела Жанна. Та недоумённо моргнула и мгновенно поняла, что дочь не просто повзрослела — она изменилась.
— А — а, — протянула она, — понятно. Научилась давать и думаешь — он без ума от тебя?
— Он мой муж, не надо о нём так говорить, — спокойно сказала девушка и с тайным удовольствием увидела, как лицо Жанны стало вытягиваться.
— Муж??? — рассмеялась она. — И где он?
— Он учится за границей.
Мать издевательски хмыкнула: — Объелся груш.
Весь вечер мать вела себя так, будто была здесь на прошлой неделе и уезжала к подруге погостить.
Она ничего не говорила о том, надолго ли останется, но Тае показалось — навсегда. Она невольно вспомнила, как тоскливо ей жилось при дедушке, теперь ему на смену явилась мама.
Жанна часто напоминала ей о попытке самоубийства в последний приезд, и было видно, что это её только забавляло, она не хотела верить в то, что дочь тогда надорвалась из-за неё. Девушку очень нервировали эти разговоры именно потому, что в последнее время она чувствовала себя загнанным зверем и где-то внутри, глубоко-глубоко всплывали чёрные мысли… Как тогда, несколько лет назад, в отчаянии от слов матери.
Жанна открыто смеялась над Таей, со стороны не было похоже, что женщина воспринимает её, как дочь, что она вообще осознаёт это. Она без конца звонила своим местным давним подругам и, смеясь, рассказывала, что Тая вышла замуж за какого-то богатенького, которого, правда, нет на горизонте.