Девушку затрясло от сильных, подхлёстываемых коньяком и сигаретами, эмоций.
— Если честно, то я думаю, тебе будет противно, — пробормотала она.
Он добрался до выреза майки на груди и остановился, подняв голову.
— Почему это? — его глаза были теперь далеко не синими, они напоминали слюду.
— У меня нехорошее прошлое, называя меня шлюхой, все, в общем-то, правы, — она с трудом выговаривала длинные слова, голова совсем перестала слушаться, захотелось хоть раз в жизни не думать о прошлом. Только о сиюминутных желаниях.
— Глупая, расслабься, — прошёптал он, обеими горячими ладонями поднимая влажную майку девушки.
Скоро он снял и её бельё, обнажив маленькие, острые груди. Положив Таю на свою куртку, Олег накрыл девушку своим телом и целовал нежный рот, острые ключицы, груди, согревая своим дыханием.
— Не холодно? — тихо спросил он.
— Нет, даже жарко, — прошептала она. — Господи, что же я делаю, ты же завтра и не вспомнишь об этом, — с тревогой в голосе произнесла она, но никаких попыток остановить его не сделала.
— Зря ты так, Тая, я совсем не пьян, — прямо в рот произнёс ей Олег.
Она засмеялась тихим, игривым смехом. Ещё буквально вчера он бы не поверил, что эта девушка так умеет смеяться. Она и сама слышала свой смех, думая, что он чужой.
Стянув с неё мокрые джинсы и трусики, Олег использовал всё своё умение в прикосновениях и ласках, чтобы заставить Таю расслабиться и получить острое удовольствие. Она была зажата и напряжена, он понимал, что ей нелегко. Но когда дело дошло до главного, он встретил со стороны её тела большое сопротивление. Тая выгнулась, попыталась оттолкнуть его и заплакала: — Больно, пожалуйста, не надо.
Олег надавил своей тяжестью сильнее, и некоторое время лежал на девушке, давая себе и ей передышку.
— Что ты там говорила за чушь о педофилах? Я у тебя первый! Еле прорвался, — сказал весело он, поднявшись на локтях.
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, наполненными болью и страхом.
— Я не знаю, Олег, мне больше не хочется, мне больно.
— Потерпи, Таечка, милая. Я сейчас не смогу уйти, ты же знаешь, — нежно прошептал ей в ухо он и стал двигаться. Дыхание его было тяжёлое, потом сделалось частым.
Тая чувствовала сейчас невероятную тягу к этому внимательному, чуткому парню. Он оказался такой же, как она — один на людях и другой в душе. Его прикосновения, такие ласковые, будили что-то новое внутри, чего никогда раньше не было. Но после хриплого полувздоха Олег скатился с неё и ничего не сказал, хотя девушка ждала.
Когда парень пришёл в себя, сел рядом и рассеянно подумал о том, что с собой не было резинки. Но сейчас его это не заботило, голова была абсолютно пустая. Найдя початую бутылку коньяка, стоявшую рядом с фонариком, он сделал пару глотков.
Тая завернулась в его куртку и стеклянными глазами смотрела на луч света, на профиль отвернувшегося Олега. Голова кружилась, а реальность надавила. Быть может, та близость ей показалась, и Олег вовсе не такой, каким она его придумала? Ей не хотелось думать о том, что здесь произошло, хотелось сразу же забыть, чтобы потом не было очень больно, когда вечер кончится, наступит утро, и Олег Роторов превратится снова в себя самого, не обращая внимания на какую-то Таю Синёву.
— Так как это получилось, Тая? Ты соврала мне про детство? — спросил он. — Думала, я так с девочкой не свяжусь?
— Нет, просто я заставила себя забыть те мерзкие вещи, которые делали со мной. Может, там меня и не тронули. Потом маму лишили родительских прав. Я это всё не помню. — Девушка закрыла ладонями лицо.
Олег наклонился и поцеловал её в мокрый от слёз нос: — Не плачь, это нормально — терять девственность. Все её теряют.
Она села, горько сложив губы: — Тебе лучше знать, — язвительно произнесла она, надевая майку. — Бедные, наверное, девушки, что связались с тобой.
— Эй, может, ты выпьешь немного? Ты мне больше нравилась чуть под градусом.
— Спасибо, мне всё ясно, — яростно бросила она. — Ты привык использовать людей так, как тебе надо. Я дурочка, что позволила тебе…
— Подожди, подожди, тебе разве было плохо в первой части действия? Значит, я плохо разбираюсь в женских оргазмах, — усмехнулся он.
Тая вскочила, подавила в горле булькающие слёзы и на нетвёрдых ногах бросилась в темноту, зажимая рот ладонью.
— Тая, подожди, ну прости, я не хотел обидеть, я пошутил, — кричал Олег, натягивая сырые штаны.
Схватив фонарик, он пошёл её искать, матерившись по дороге и хромая. Склад был огромным и тёмным, а ещё холодным. Он подумал, что она в одной майке заболеет. Ещё пару часов назад Тая была ему абсолютно безразлична, и замёрзнет она или нет — тем более. Но сейчас его вдруг стало волновать всё, что касалось её.
— Тая, выходи. Не дури, тут полно крыс, они кусаются вообще-то. Иди сюда, замёрзнешь. Ну, что ты так всё воспринимаешь, я пошутил! У меня такие глупые шутки.
Вокруг стояла такая плотная тишина, будто и не было никогда никакой Таи, а она ему только привиделась. Олег поёжился и стал дальше говорить хоть что-нибудь, лишь бы не думать о том, что он здесь один.
03
Олег осветил железную лестницу, прикреплённую прямо к стене, уходящую к потолку. Посмотрев наверх, у него сильно закружилась голова и затошнило. Старый кран, которым, вероятно, передвигали эти тюки или что-то ещё, находился под потолком, а рядом с ним специально сделанная платформа из тонких металлических трубок для его обслуживания, к которой и шла лестница.
Тая залезла на эту платформу, забралась на кран и собиралась пройти по одному из его крыльев, расставив руки в разные стороны для равновесия. Отсюда было слышно, как она плачет навзрыд. Шаг у неё был несмелый, стакан коньяка и сигарета травы не могли дать ей твёрдости.
Олег похолодел. Она же разобьётся!
— Ты с ума сошла? Тая, пожалуйста, спускайся, я обещаю, всё будет хорошо. Ну, хочешь, мы будем встречаться. Всё нормально будет.
— Я не хочу с твоей стороны жертв, — выдавила из себя она. — С самого начала так было бы всем проще — избавиться от меня. Ну, скажи, Олег, ведь это правда, — её голос осип от надрывных рыданий. — Моя мама, потом дедушка. Теперь ты думаешь, что за меня в ответе. Нет, Олег, я, только я за себя в ответе.
Тая ступила на узкий рукав старого крана, далеко-далеко внизу на неё смотрел парень, и стала невыносимо кружиться голова. Она сделал два шага, не слыша, что он говорит, и потеряла равновесие, упав на рукав и больно ударившись локтем, схватилась судорожно руками, одна нога повисла в воздухе на высоте тридцати метров от бетонного пола, заваленного ящиками и тюками с лоскутами.
Тая прижалась щекой к ржавой поверхности, пытаясь полностью лечь на рукав крана. Всё-таки страшно умирать. Как же страшно! Значит, не судьба, раз сразу не упала вниз.
Восстановив равновесие, она лежала на рукаве, приходя в себя от бешеного головокружения. Сзади тут же услышала стук о металл, повернула чуть голову и увидела Олега. Он забрался на кран и собирался идти к ней. Глаза его были решительные и испуганные. Впервые за неё кто-то так отчаянно переживал. Где-то в глубине души стало приятно.
— Всё нормально, — твёрдо сказала девушка. Хмель от безумного ужаса в момент падения разом прошёл.
Олег помог ей слезть, поддерживая её, и слова не сказал, пока не очутились на твёрдой земле.
— Ну, ты и даёшь. Ты часто свои проблемы решаешь суицидом?
Она стояла перед ним, опустив голову.
— Нет. Просто у меня сегодня день рождения.
Олег онемел, потом подошёл к ней ближе, снял с себя куртку и, надев на её холодные плечи, обнял.
— Поздравляю с днём рождения, — он наклонился и прикоснулся к её губам своими. У неё были сильно солёные от слёз. — Я не сердцеед, это у нас Ваня этим страдает, гонится за количеством, а не за качеством. Ты думала обо мне, что я такой?
— Ты же ведь тоже думал, что я ограниченная психопатка.
Она подняла голову выше и взглянула в глаза Олега. — И сейчас так думаешь?