«Теперь Баз обязательно заложит меня родителям», — с грустью думал Маэстро, вглядываясь в темноту.
Простояв у окна минут двадцать, Кевин наконец задернул занавеску и, подойдя к телевизору, включил его. По первому каналу транслировали местные новости. Пожилой диктор в очках в красивой роговой оправе с волнением сообщал:
«Здравствуйте, уважаемые дамы и господа! Передаем последние известия. Три человека, подозреваемые в ограблении местного магазина, скрылись с места преступления. К счастью, никто не пострадал в результате этой, неудачной для преступников, попытки ограбления. Преступники вооружены и, по мнению полиции, опасны».
Взяв в руки дистанционное управление, Кевин переключил телевизор на вторую программу. По ней транслировали рок-концерт какой-то малоизвестной панк-группы. Отсутствие мелодии, да и вообще какой бы то ни было музыки, неопанки попытались компенсировать шокирующим публику сценическим имиджем.
Музыканты группы были одеты в разноцветные балахоны, на их лицах болтались отвратительные маски, изображающие лица алкоголиков. Солист, облаченный в костюм смерти, с черепом на голове, носился по сцене с окровавленной бутафорской косой и размахивал ею направо и налево. Публика, состоящая в основном из подростков 13—16 лет, неистовствовала за железной решеткой, отделяющей панк-группу от зрителей.
«Что за уроды?!» — подумал Маэстро и включил следующую программу.
По третьему каналу вела свою пропаганду какая-то религиозная секта. Собравшиеся за круглым столом три женщины и один мужчина беспрестанно пили вино из высоких фужеров и повторяли друг другу с приторными улыбками на лицах:
«Аллилуйя, сестра! Аллилуйя, брат Майло».
Кевин не стал переключать дальше, он понял, что ничего хорошего не найдет. Выключив телевизор, он поднялся к себе в комнату. Бросив рюкзак на диван, Маэстро занялся заправкой горючим моделей вертолета и самолета. Он также решил подкрасить крыло самолета, на котором от удара о багги слезло немного краски.
ГЛАВА ВТОРАЯ
За этим занятием его застал звонок в дверь. Кевин бросил кисточку и спустился вниз.
— Кто там? — спросил он, подходя к двери.
— Это я, открывай, сынок, — услышал Маккальстер-младший голос матери.
Щелкнул замок, и вошла его мать. Миссис Маккальстер, в свои сорок с небольшим лет, выглядела, как женщина, которая ревностно следит за своей внешностью. Длинные светлые волосы, большие голубые глаза, темные брови и яркие свежие губы делали ее очень привлекательной для мужчин. Одевалась она со вкусом, но не вызывающе. Она любила носить широкие просторные брюки и шерстяные пиджаки в сочетании со светлыми блузками. Благодаря довольно ярким чертам лица, миссис Маккальстер минимально использовала косметику.
«Сегодня у мамы отличное настроение», — подумал про себя Кевин, глядя на мать, и не ошибся.
— Привет, Маэстро, — проворковала миссис Маккальстер, взяв со стола в прихожей почту, и вскользь стала просматривать ее. — Как дела в школе?
— Нормально, — последовал ответ Кевина, усевшегося в кресло и наблюдавшего за матерью.
— Ты получил какие-нибудь оценки?
— Да.
— Какие же?
— Зачет по химии.
— Молодец! А как остальные в классе, все сдали зачет?
— Нет, не все.
— Кто-нибудь звонил?
— Нет.
— Чем ты был занят?
— Да так, — неопределенно ответил Маэстро.
Миссис Маккальстер с улыбкой посмотрела на сына, затем положила газеты и журналы обратно на стол, подошла к Кевину и села рядом с сыном:
— Кевин, ты знаешь, ты, наверное, сильный и молчаливый мужчина. Если тебе кто-нибудь будет говорить, что ты не такой, то ты тогда просто молчи. Хорошо?
— Хорошо, ма.
— Где сестра и Баз?
— Наверху.
— Кевин, у мамы для тебя хорошие новости. Ты знаешь, наконец-то моя новая рекламная компания удалась, — глаза миссис Маккальстер светились искренней радостью.
— Им понравились твои новые рисунки? — оживился Кевин и посмотрел на мать.
— Да.
— Молодец, мама.
— Но это еще не все, — с гордостью произнесла миссис Маккальстер, — мои рисунки настолько понравились компании, что руководство решило повысить меня в должности. И теперь я называюсь — помощник художественного директора.
— А что это значит?
— Это значит, что теперь мы будем получать больше денег и тебе не придется ремонтировать свой старый велосипед, мы купим тебе новый. И наконец-то мы избавимся от этого дерьмового «фольксвагена», мы купим себе «порше», — и мать мечтательно улыбнулась, закатив глаза. — Или нет, лучше — «джип».