Я провела пальцами вдоль кирпичного камина, чувствуя его шершавую поверхность, когда повернулась в гостиной. Я обнаружила Тейлора, который прислонился к дальней стене, засунув руки в карманы джинов. Он наблюдал за мной, пока я всё осматривала. Я не могла его прочитать. Он скрылся за маской.
И вот так я узнала, что ему было неловко. Можем ли мы признать это или нет, но наш дом – это отражение нас. Что дом Тейлора рассказал мне о нём, так это то, что он был простым человеком. Он не был шикарным, но он был сильным, крепким, надёжным и всегда будет безопасным местом. Он не заботился о том, чтобы впечатлять людей. Он не пытался скрыть то, кем он был. Он был немного старомоден, немного устаревший по сравнению с многими, но тут было что-то очаровательное.
Моя квартира в Орландо была совсем другой, но я нашла для себя в этом месте гораздо больше. Я думала, чтобы изменить и была удивлена, найдя не так много. Я хотела рисовать, как сумасшедшая, сменить шторы и повесить большие фотографии, может быть с видами фермы, на стены.
Я мечтательно улыбнулась. Я всё ещё была в восторге от того, насколько сильно я обожала это место. Я никогда не думала о том, чтобы уехать из Орландо, от своей мамы, от своих друзей по книжному клубу и всех, кого я знала. Тэйлор и его дом заставили меня впервые задуматься о жизни не рядом с ними. Это было так не похоже на то, что я знала, но, тем не менее, ничто не было настолько близко к ощущению дома.
Я сократила расстояние между нами.
– Пока ванная комната не горчично-жёлтая, мы будем в порядке, – дразнила я.
Его лицо разгладилось, черты успокоились.
– Яйца Робина синие.
Я пожала плечами.
– Я могу пережить это. – Я поджала губы. – А спальня?
– Две из них пустые, а это значит, что тебе придётся разделить мою.
Я не пропустила крошечный провал в его бровях. Он пригладил его также быстро, как он появился.
Я отступила назад, встречая его взгляд.
– Покажи мне.
Он потянул свою руку ко мне. В тот момент, когда моя ладонь коснулась его, он переплёл свои пальцы с моими. Это чувствовалось так естественно, обыкновенная часть чего-то нормального.
Из столовой был коридор, который вёл к комнатам. Справа были спальни. Слева была ванная комната и за её пределами мастерская.
Он открыл дверь, но отступил, впуская меня в своё личное пространство. Я не пропустила этот жест и то, что он означал: приглашение, чтобы узнать человека за крутым солдатом.
Этот же крем покрывал стены, как ни странно, контрастируя с массивной мебелью из сосны. Морские оттенки не помогали. Комната нуждалась в богатых, шоколадных стенах, с большой фотографией в рамке над кроватью, и ничего, кроме белых материалов и декора. Это всё смотрелось бы отлично.
Мой взгляд упал на пол. Теперь я увидела, что потёртый деревянный настил был сплошным во всём доме, и в то время, как большинство скажут, что это нужно переделывать, мне нравилось какой характер он добавлял каждой комнате. Эти несовершенные деревянные доски заверили меня, что этот дом был любим, несмотря на отсутствие личных вещей.
По правде говоря, этот дом подходил для солдата, который редко бывал здесь, но он также может подойти растущей семье, которая стремится создать воспоминания. Земля вокруг него сделала возможным расширения без ущерба для причудливого очарования дома.
Развернувшись обратно к Тею, я не могла не набросится на него. Я люблю это. Моя душа, казалось, согрелась от утверждения: мне понравился этот дом и его владелец.
Глава 22
Мэдделин
Тейлор сделал длинный шаг ко мне. Он притянул меня к своей твердой части, когда захватил мои губы.
Его руки агрессивно ласкали меня, как будто он не мог насытиться мной, как если бы он сдерживался так долго, как только мог, но его контроль окончательно лопнул; его язык тщательно пробовал меня, посылая пронзающие тепло по моему телу. Он сжал мою задницу, поднимая меня на свою эрекцию.
Я обнаружила, как цепляюсь за него, беспричинно выгибаясь и потираясь об него. Он освободил мою внутреннюю лисицу. Он заверил меня, что я красивая и мне захотелось поделиться этой красотой с ним, отдаваясь ему.
Вдруг он отстранился, тяжело дыша. Его мышцы перекатывались под рубашкой.
Я облизала свои губы, открыто глядя на него. Я не стала скрывать тот факт, что я хотела его. Моё сердце заколотилось, побуждая моё тело отдаться ему.
Осторожно он снял мои очки. Я быстро заморгала, ожидая, чтобы глаза привыкли. Я смотрела, как он подошёл к тумбочке и аккуратно положил мои очки. Я больше не могла видеть мелких деталей, но я чувствовала их.
Он вернулся ко мне уже через несколько секунд. Тей мягко пробежался кончиками пальцев вдоль линии, и я знала, что мои очки оставили след на переносице моего носа, растягиваясь вниз по моим щекам. Он прошелся дальше вниз к моей шее. Его лёгкие прикосновения, едва касающиеся моей плоти, всё ещё оставляли прокалывающий след.
– Я хочу тебя обнажённой через десять секунд, – приказал он; его голос был противоположностью его прикосновений.
Моё дыхание сбилось.
Один удар. Два. Три. Четыре.
– Осталось восемь секунд, – прорычал он.
Я начала прыгать, действуя. Я боролась с ремнями своих сандалий и вынула обувь прежде, чем сразу снять свою блузку и лифчик. Я нащупала кнопку на своих джинсах и не заморачиваясь с молнией, сдёрнула их с себя одновременно с трусиками.
Мои глаза расширились, когда я выпрямилась. Дерьмо. Я была голой перед полностью одетым, горячим, лучше, чем любой книжный парень, солдатом. Я съёжилась, отводя взгляд.
Это не потому, что я не люблю себя, а от того, что я сделала. Я давно мирилась со своими изгибами и приняла свои излишки за то, что это было: больше для любви.
Нет, это была рефлекторная реакция.
Даже когда мы этого не хотим, мы часто задерживаем дыхание, прежде чем раздаются большие новости. Это ничем не отличается.
Он согнул палец под моим подбородком, как сделал это несколько часов назад, поднимая моё лицо к нему.
– Мне нравится то, что я вижу, красавица.
То, как он без усилий произнёс эти слова, со смесью убеждённости и признательности, почти растрогало меня. Я моргнула, чувствуя колючие солёные слёзы в своих глазах. Последнее, что я хотела сделать, это заплакать. Я с силой прикусила нижнюю губу, отвлекая себя.
Он отошёл и разделся. Его взгляд никогда не покидал мой. Он держал меня на месте, заверяя даже на расстоянии. Когда он вернулся ко мне, то, не колеблясь, притянул меня в себе.
Плоть к плоти, жар к жару, это было более интимно. Я чувствовала каждый его мускул, каждую унцию напряжения, пронизывающего его.
Мои груди набухли напротив него в ожидании. Просто наше нахождение кожа к коже всё больше зажигало эту потребность во мне. Это заставило меня волноваться, что я никогда не получу его в достаточной мере. Всё в Тейлоре манило меня, мне хотелось упасть на колени и просить больше.
Он клеймил мои губы снова. На этот раз его руки отыскали мои груди, дразня соски до жёстких пиков, из-за чего жидкое желание собиралось на моей вершине, так как удовольствие опалило мою грудь.
Я разгладила руки на его прессе, чувствуя каждую канавку, каждый холмик и каждую долину; тонкая дорожка волос сбегала в центр и исчезала на его груди. Я протёрла ладонями его плоские соски, почувствовав, как они напряглись. Я осторожно щёлкнула по ним, делая их гиперчувствительными, основываясь на собственном опыте.
Он зашипел, покусывая мою губу, когда толкнул свою эрекцию в мой живот.
Внезапно он оттащил меня от двери и пнул её, закрывая. Тейлор, мой сильный и властный солдат, слепо повёл нас к кровати, продолжая целовать меня в капитуляции, с одной рукой за моей спиной, а другой работая над моей грудью, укрепляя мою потребность в нем. Он не остановился, даже когда моя задница наткнулась на край кровати, пока он не был готов, пока я не была готова начать умолять.