— Это прекрасно, дорогая. Судя по твоим словам, он замечательный. Только вот… Замуж? Так скоро?
— Да знаю я, знаю. Но Харпер, послушай, я влюблена по уши!
Вот тебе и «век живи — век учись».
— Осмотрительность еще никогда никому не вредила. Это все, что я хочу сказать.
— А ты не хочешь сказать, что рада за меня? Ну же! Мама в совершеннейшем восторге!
Ничего удивительного. Моя мачеха, Беверли Большая Блондинка, жила свадьбами, будь то в семье, в бульварной прессе или в одной из трех мыльных опер, которые она смотрела с религиозным упоением.
— Просто это слишком стремительно, Уилла.
— Понимаю, — вздохнула сестра. — Но сейчас не так, как в прошлые разы. Сейчас по-настоящему.
— Дорогая, ты всего-то два месяца как переехала. Неужели тебя не тянет насладиться большим городом, определиться, чем ты действительно хочешь зарабатывать себе на жизнь?
— Я по-прежнему смогу и насладиться, и определиться. Я же собираюсь замуж, а не на тот свет.
В тоне сестры появилась резкость, и я рассудила, что пора вытащить пряник.
— Ты права. Ну что ж, это здорово. Поздравляю, дорогая! Эй! Я с удовольствием организую вам, ребята, шикарную свадьбу здесь, на острове. На осень все хорошие места наверняка уже заказаны, а вот на следующее лето…
— Ничего не нужно, но все равно спасибо, Харпер! Очень мило с твоей стороны, только мы уже выбрали место, и ты ни за что не угадаешь, где это.
— Где же? — поинтересовалась я.
— В Национальном парке «Глейшер», вот где! В Монтане!
— Ух ты. — Я покосилась на Денниса, но его внимание по-прежнему было приковано к экрану над баром. — Итак, хм… когда вы планируете?
Господи, пожалуйста, пусть это произойдет очень и очень нескоро.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, — прощебетала сестра. — Одиннадцатого сентября! Ты же будешь моей свидетельницей, правда? Ты просто обязана!
— Одиннадцатого сентября, Уиллс?!
— Ой, прекрати! Тебе не кажется, что в такой день не помешало бы немного радости?
— Но это всего через две недели.
— Ну и что? Когда решение верное, оно верное. Так ты станешь моей свидетельницей или нет?
Я открыла рот, потом закрыла его и прикусила язык. Две недели. Святой яйценосный вторник. Две недели, чтобы отговорить Уиллу от очередной брачной катастрофы или хотя бы притормозить события и познакомиться с потенциальным зятем. У меня получится. Нужно только подыграть.
— Ну конечно. Разумеется, я стану твоей свидетельницей.
— Урра! Спасибо, Харпер! Там будет так красиво! Но послушай, я же еще не сказала тебе самое главное, — спохватилась сестра.
У меня зашлось сердце.
— Ты беременна? — спокойно поинтересовалась я. Ничего страшного. Безусловно, я помогу финансово. Оплачу колледж. Прослежу, чтобы ребенок выучился.
— Нет, не беременна, ну что ты такое говоришь?! Вы с женихом знакомы, представляешь?
— Знакомы?
— А то! Мир тесен. Хочешь угадать?
— Нет. Просто скажи, кто он.
— Его имя начинается на «К».
Мужчина с Манхэттена, чье имя начинается на «К»?
— Я… я не знаю. Сдаюсь.
— Кристофер. — В голосе Уиллы звучало обожание.
— Какой Кристофер?
— Кристофер Ловери!
Я дернулась на стуле, опасно разболтав пино-нуар в своем бокале, и через силу выдавила:
— Ловери?
— Ага! Невероятно, правда? Я выхожу замуж за брата твоего бывшего мужа!
ГЛАВА 2
Закрывая телефон секунду спустя, я заметила, что у меня дрожат руки.
— Деннис? — Мой голос, должно быть, звучал странно, и отец Брюс, нахмурившись, бросил взгляд в мою сторону. Я в ответ улыбнулась. Попыталась, по крайней мере. — Ден?
Вскинувшись, тот обратил на меня внимание:
— Ты в порядке, солнц? А то вид у тебя какой-то… прибитый.
— Деннис, тут кое-что случилось. Уилла… э-э… мы могли бы… отложить наш разговор? На пару недель?
Лицо моего парня затопила приливная волна облегчения.
— Фух… конечно! Запросто! У твоей сеструхи все тип-топ?
— Ну, у нее… ага. Она выходит замуж.
— Здорово. Или нет? — нахмурился Деннис.
— Это… это не совсем здорово. Мне надо бежать. Извини.
— Ничего-ничего, все нормально. Хочешь, отвезу тебя домой? Могу и на ночь остаться, а?
— Не сегодня. В любом случае спасибо.
Мой голос явно был не похож на себя, потому что Деннис свел брови.
— Ты точно в порядке, солнц? — Потянувшись через стол, он взял меня за руку, и я ответила благодарным пожатием. Когда удавалось пробиться сквозь его толстокожесть, внутри обнаруживался милейший человек.
— Все нормально. Спасибо. Просто... понимаешь, свадьба уже через пару недель. Небольшой шок.
— А то. — Ден улыбнулся и поцеловал мне руку. — Я тебе позвоню.
Я порулила домой, не видя толком ни улиц, ни автомобилей, хотя вроде бы избежала наезда на пешехода или дерево. Поскольку туристический сезон был еще в полном разгаре, я свернула на второстепенную дорогу и направилась на запад, в сторону огромных багрово-алых росчерков почти яростного заката, успокаиваясь при виде нескончаемых каменных оград, сосен, дубов и домов с серыми гонтовыми крышами. Время, проведенное вдали отсюда (колледж, недолгое пребывание в Нью-Йорке, затем школа права в Бостоне), только укрепило мою убежденность, что наш остров — красивейший уголок на земле.
Мартас-Винъярд состоит из восьми городков. Работала я в Эдгартауне, там, где белые капитанские особняки, безупречные садики и, конечно же, красивое кирпичное здание суда. Деннис жил в очаровательном Оук-Блаффс, известном своими пряничными викторианскими домиками, которые составляли давний методистский анклав, прозванный «палаточным лагерем». А я обитала в Чилмарке, в крошечном районе под названием Менешма.
Я терпеливо переждала толпу переходивших улицу туристов, явившихся сюда полюбоваться живописным рабочим классом, затем повернула на усыпанную дроблеными ракушками подъездную дорожку к своему дому. Небольшому, ничем не примечательному дому, не цеплявшему взгляд снаружи, но абсолютно идеальному внутри. А картина из него... картина открывалась бесподобная. Если на Мартас-Винъярд и был район «синих воротничков», то именно здесь, в Менешме, в доке Датчер, куда по-прежнему свозили свою добычу ловцы омаров, где все еще ходили суденышки рыбаков на марлина. Отец моего отца был одним из таких рыбаков, и это в его старом доме на холме с видом на дряхлеющую флотилию я теперь жила.
В окне гостиной то появлялась, то исчезала коричнево-белая голова Коко, подпрыгивавшей, чтобы убедиться, что да, хозяйка действительно вернулась домой. В зубах у нее болтался любимый друг для обнимашек, мягкий набивной кролик размером чуть побольше ее самой. Коко, помесь джек-рассел-терьера и чихуахуа, отличалась шизофреничным раздвоением личности, переключаясь сообразно своим целям между двумя ветвями собственной родословной — жизнерадостным, любвеобильным терьером и пугливой, ранимой чихуахуа. В настоящий момент она выступала в радостной ипостаси, хотя, когда приходила пора укладываться спать, превращалась в дрожащую зверушку, которой абсолютно необходимо лежать на моей подушке.
Отперев дверь, я вошла внутрь.
— Привет, Коко.
Та одним махом вскочила мне на руки аж двумя килограммами весу и лизнула мой подбородок.
— Привет, детка! Как поживает моя девочка? А? Хорошо провела день? Закончила писать свой роман? Да?! Ах ты моя умница! — Я поцеловала маленькую коричнево-белую треугольную мордочку и на минутку прижала Коко к себе.
При жизни моего деда это был обычный, немного захламленный, типичный фермерский дом. Три небольших спальни, полтора санузла, гостиная, кухня. Дедушка умер, когда я училась в школе права, завещав дом мне, своей единственной внучке (в смысле, родной — он хорошо относился к Уилле, но я была его любимицей). Несмотря на адвокатские гонорары, я никогда не смогла бы позволить себе такой вид из окна. Но благодаря деду он стал моим. Можно было продать дом за пару миллионов долларов одному из застройщиков, который снес бы его и возвел бы очередной пансионат быстрее, чем произносится слово «дворец». Но я не стала продавать. А наняла своего отца, строительного подрядчика, чтобы все здесь отремонтировать.