— По-моему, отлично звучит. Уилла и Харпер, Харпер и Уилла. — Я помолчала. — По ходу, мы теперь сестры.
Уиллард впервые встретилась со мною взглядом, в котором светился крохотный огонек надежды. И я без малейших усилий полюбила ее. И с тех самых пор заботилась о ней.
Я стряхнула с себя воспоминания. Беверли вещала о том, когда они вылетят в Монтану и какое приданое она успеет собрать своей крошке за такое короткое время, а отец смотрел в окно на лодки.
Я откашлялась:
— Кого-нибудь еще беспокоит, что Уилла выходит замуж уже в третий раз?
— Ну и что, сладенькая, разве твой папочка у меня не третий муж? Как по мне, ничего плохого здесь нет. Бог любит троицу.
— Она же совсем недавно встретила этого парня, — напомнила я.
— Но, дорогая, они познакомились еще на твоей свадьбе.
— И там их знакомство длилось шесть часов.
— Кристофер наверняка хороший человек, раз он брат Ника.
Я подавила вспыхнувшую от этого комментария обиду. Ребяческой части моего «я» хотелось, чтобы Беверли сказала: «Раз он приходится братом твоему глупому бывшему мужу, Харпер, он наверняка полный придурок».
Но нет, мачеха уже неслась на всех парах.
— Кристофер показался мне очень приятным по телефону! Такие воспитанные манеры! Думаю, это что-то говорит о человеке, не так ли, Джимми, милый?
Отец не ответил.
— Пап? Ты слышишь? — поинтересовалась я.
Он покосился на меня:
— Твоя сестра уже взрослая, Харпер. Ей почти тридцать.
— Она выходила замуж за бывшего зэка и за гея. Напрашивается предположение, что Уилла не слишком хорошо разбирается в людях, когда дело касается мужчин, — парировала я, стараясь оставаться вежливой.
— Ты только послушай себя, Харпер, лапочка. Разве ты не веришь в настоящую любовь?
— Вообще-то, нет, Беверли, не в твоем понимании.
— Дай тебе бог здоровья, Харпер, но меня не проведешь. Бьюсь об заклад, твоему Деннису есть что сказать о настоящей любви! Ты просто вредничаешь. А в душе ты романтик, я-то тебя насквозь вижу. И только притворяешься циником из-за этой своей дурацкой работы. Так что, лавандовый цвет пойдет? Само собой, я тебя причешу. Ты же знаешь, до чего я обожаю делать прически.
Разговаривать с Беверли действительно не имело никакого смысла. Как и с отцом, чья неспособность иметь собственное мнение была документально подтверждена.
— Лавандовый так лавандовый, — вздохнула я. Надеюсь, Уилла опомнится раньше.
— Может, нам поехать всем вместе? Уиллард и ее молодой человек отправляются в Монтану в среду через неделю, и мы с твоим папой собираемся присоединиться к ним как можно скорее! Он просто умирает, так хочет увидеть свою малышку, верно, Джимми?
— Конечно.
Пожалуй, это было правдой. Отец всегда ладил с Уиллой лучше, чем со мной.
— Так мы забронируем билеты и для вас с Деннисом, что скажешь? Если повезет, возьмем соседние места!
Хотя я в принципе любила и отца, и Беверли, идея провести пять-шесть часов в одном самолете с ними привлекала меня так же, как очутиться в зиндане «Аль-Каиды». Плюс, если все пойдет удачно, мне не придется никуда лететь.
— Церемония в субботу? — переспросила я. Мачеха кивнула. — Тогда, думаю, мы с Деннисом прибудем в четверг или в пятницу.
— Да ладно тебе, Харпер, миленькая, это же твоя младшая сестренка!
— И я уже побывала на двух ее свадьбах! Приеду так быстро, как смогу, подходит? — Я улыбнулась, чтобы смягчить свои слова, и поднялась. — Не хочу показаться невежливой, но у меня полно работы.
— Ну конечно, ты же трудоголик высшей категории! Намек понят! Нам не надо повторять дважды! — Мачеха прижала меня к груди размером и упругостью с шары для боулинга, расцеловала в щеки, оставив следы перламутровой розовой помады, взбила мне волосы и умудрилась напоследок сбрызнуть их лаком. — Давай пообедаем вместе на этой неделе, хорошо? Обсудим детали свадьбы. Может, нам заказать на девичник стриптизера? Есть там «Чиппендейлс»… кстати, а где это?
— По словам Уиллы, в Национальном парке «Глейшер».
— Интересно, найдутся у них стриптизеры? — задумчиво надула губы Беверли.
— Думаю, в самом парке нет. Тедди Рузвельт (1) был бы недоволен.
— Тогда я этим займусь, — провозгласила мачеха и отбыла, таща на буксире моего отца и оставляя за собой миазматический шлейф «Циннабара».
Но не прошло и трех секунд, как она вернулась.
— Лапочка, сейчас, наверное, не время для такого разговора, но мне требуется твоя помощь. — Беверли украдкой оглянулась. — Мм… Ладно. Мне нужно, ну, одним словом, излить кому-то душу.
— Конечно. — Я глубоко вдохнула, приняла позу внимательного слушателя и приготовилась к худшему.
И худшее не заставило себя ждать. Беверли заломила руки, ее оранжевые акриловые ногти блеснули в угасающем свете дня.
— Мы с твоим папочкой… у нас уже долгое время не было секса. Целых семь недель.
— О, господи… — отпрянула я.
— Я просто хочу спросить: ты, случайно, не знаешь, почему?
Я поперхнулась.
— Беверли, понимаешь… ну, на самом деле мы с отцом не говорим о… таком. Вообще-то, и ни о чем другом тоже. Может, тебе стоит об этом рассказать…
— Что же мне делать? В смысле, обычно ему всегда было мало…
— Все-все, хватит! Мне кажется, тебе следует поговорить с кем-то из своих подруг. Или с папой. Или, э-э, с твоим духовником. Может, с отцом Брюсом? — «Простите, святой отец». — Только не со мной. Вы двое… ну, ты понимаешь. Вы же моя семья.
Переварив мои слова, Беверли вздохнула:
— Конечно, милая, ты права. Ладно. Но вдруг твой отец что-нибудь тебе скажет…
— Уверена, что не скажет.
— …просто дай мне знать, хорошо? Теперь пока!
Я долгую минуту смотрела на бухту. Позднее лето на Мартас-Винъярде — особенно красивая, горьковато-сладкая пора. Осень на цыпочках подкрадется ближе, остров затихнет, дети вернутся в школу. Проводить вечера на террасах или на лодках осталось недолго. Темнота уже спускается раньше, и листва потеряла свою летнюю пышность. Но сегодня я почти не видела пейзажа, который так часто успокаивал меня после долгого рабочего дня.
«Хватит, Харпер», — велела я себе. У меня и вправду было полно дел. Зайдя в дом, я заметила мигающую на автоответчике лампочку.
Сообщение номер один, сегодня в 18:04. «Харпер? Это Томми». — Шумный вздох. — «Слушай, я тут еще подумал… Понимаешь, какая штука, я же люблю ее. Может, этот курьер — просто ошибка, и нам стоит сходить к психологу? В смысле, снова сходить. Не знаю. Извини, что звоню тебе домой. До завтра».
— Бедненький, — машинально пробормотала я. Жена моего помощника изменила ему с курьером службы «Федекс», и Томми подумывал о разводе. Хотя я не взялась бы за его дело (жизнь меня уже научила, что представлять друга в таких случаях крайне неумная затея), Томми избрал мое плечо, чтобы плакаться на нем; правда, утешительница из меня получалась не особо успешная, несмотря на лучшие намерения.
Сообщение номер два, сегодня в 18:27. «Харпер? Это я, Уилла! Сейчас позвоню тебе на мобильный. Постой, это я набрала на мобильный? Или на домашний? Не вешай трубку... ага, это твой домашний. Ладно, поговорим позже! Люблю тебя!»
Несмотря на дрожь от ее новости, я не могла не улыбнуться. Милое, милое дитя. Заблудшее, конечно, но такое счастливое.
Сообщение номер три, сегодня в 19:01. Как раз когда я делала предложение Деннису. Откровенно говоря, сейчас мне казалось, будто это происходило год назад.
В третьем сообщении была просто… тишина. Звонивший ничего не сказал — но и не повесил трубку сразу. Сердце на мгновение затрепетало, и я застыла на месте.
Стал бы Ник звонить мне из-за свадьбы наших брата и сестры?
Нет. У него нет моего номера: он не внесен в телефонную книгу. А даже если бы и был, Ник никогда бы мне не позвонил. Тут аппарат пикнул, выводя меня из ступора. «У вас больше нет новых сообщений».
Я проверила входящий звонок на трубке. Скрытый номер.
Телемаркетер, скорее всего.
Почти бездумно я босиком пошлепала в спальню. Подтащила к шкафу стул от туалетного столика, встала на него и, пошарив на самой верхней полке, сняла старую шляпную картонку. Затем села на кровать и медленно... очень медленно открыла коробку. Там хранился подаренный мне Уиллой три года тому на день рождения шелковый шарф зеленой расцветки, в котором я со своими рыжими кудрями и зелеными глазами выглядела как реклама от ирландского Совета по туризму. Черная шерстяная шапочка, связанная моей бабушкой незадолго до смерти, когда я уехала учиться в Амхерст. Потрепанный экземпляр книги «Убить пересмешника». Я всегда полагала, что меня назвали в честь Харпер Ли... разве много на свете женщин по имени Харпер? За год после ухода матери я перечитала этот роман девять раз, пытаясь понять, как она могла любить историю самого преданного из литературных героев и при этом отказаться от своего единственного ребенка.