Маленький Эдуард стал законным правителем Перро, но все бремя реальной власти пало на плечи Изабель. События завертелись вихрем, со скоростью света неся в жизнь ошеломляющие перемены, но Дэниел был твердо намерен сберечь самое главное, за что они вместе боролись.
— Я никогда не видел тебя таким прежде, — сказал Мэтти, заметив, как внимательно Дэниел разглядывает свое исцарапанное лицо в больничном зеркале. — Ты ведешь себя, как настоящий жених.
— Я и есть жених, папа. Мэтти широко заулыбался.
— Ну и что ж теперь? Значит, струсил? Идем, твоя дама уже ждет тебя. Хватит тут прихорашиваться.
— Я бы тебе показал, как со мной шутить, вот только рука не шевелится. — Действительно, она теперь висела на бинтах, марле, швах и сильной воле Дэниела. — Слушай, ты мне поможешь в одном деле?
Мэтти кивнул:
— Даю слово.
Дэниел улыбнулся и движением головы указал в сторону зеркала.
— Я в самом деле ужасно выгляжу?
— Да, — ответил отец, — но она все равно не заметит этого. Она ведь влюблена.
— Возможно, — сказал Дэниел, — но теперь на ней бездна обязанностей. Все изменилось, папа. Вдруг ей больше не понадобится то, что казалось необходимым раньше, до всех этих событий?
— Ступай к ней, — посоветовал Мэтти, — и скажи то, что должен сказать. Ручаюсь, ты не будешь разочарован.
Дэниел пошел по коридору к палате Изабель. Дверь в комнату была слегка приоткрыта, и он распахнул ее шире.
На звук его шагов она подняла голову с хвостиком темных волос. На Изабель были больничная рубашка и неизменный золотой браслет. Она улыбалась самой чудесной улыбкой, какую когда-либо приходилось видеть Дэниелу на ее лице. Ребенок лежал у ее груди.
— Спит, — шепнула принцесса, когда новоиспеченный папаша присел на краешек ее постели.
— А я думал, ест.
— Уже поел. — Это казалось невероятным, но она улыбнулась еще чудеснее. — У нашего сыночка замечательный аппетит, Бронсон.
«У нашего сыночка»! Невообразимое волнение сжало его сердце.
— Ты просто молодчина, принцесса.
Малыш прижался плотнее к матери, и она погладила нежную розовую щечку указательным пальцем.
— Без тебя я бы все равно не справилась.
— А дальше справишься?
О, черт побери! Да куда же подевались все слова любви, все нежные обещания, которые он собирался высказать ей?
— Не слишком романтично, Бронсон.
— Я что-то не то говорю, правда?
— Что бы там ни было, просто скажи это.
В глазах Изабель отражался весь его мир, и Дэниел собрался с духом.
— Выходи за меня, — сказал он, но в голосе его не прозвучало и намека на вопрос. Это было утверждение. Простое, ясное и властное. — Я люблю тебя, принцесса, и не представляю себе, как смогу состариться с кем-нибудь другим, кроме тебя.
Прекрасные темные глаза наполнились слезами.
— Все так переменилось, Бронсон. Возможно, теперь тебе будет со мной еще труднее, чем прежде.
— Я точно знаю, каково мне придется. Принцесса указала рукой в сторону окна.
— Перро — на грани краха. Тут нет ни денег, ни промышленности. У нас нет больше даже приличной репутации. Мне бы хотелось лучшей участи для нашего сына.
— Выходи за меня, — повторил Дэниел. — Мы вернемся в Нью-Йорк, и тебе не придется сюда возвращаться. Ты сказала, что любишь Манхэттен, а он, уж это точно, любит тебя.
— Но Перро я люблю тоже. — Изабель глубоко вздохнула. — Я и не знала сама, до какой степени люблю, пока не увидела лицо Эдди. И тогда я подумала, сколько замечательных вещей не смогу разделить с ним, если мы навсегда расстанемся с этой землей.
— Так что ты мне ответишь? — подавив болезненный ком в горле, спросил Бронсон. — Что все напрасно? Что ты остаешься тут и…
Малыш завозился у нее под боком, и она снова погладила его щечку.
— Ты меня как будто не слушаешь, Бронсон. Я не могу жить без тебя, как не может и наш сын. Когда-то давно ты предлагал путь, по которому моя страна могла бы сама выбраться на широкую дорогу. Путь к процветанию.
— Ты думаешь о лыжном курорте?
— Да о чем угодно. Все, что ты предложишь, обязательно сработает. Папа ошибался, Бронсон. Страна Перро должна устремиться в будущее, как и весь мир, иначе ее вовсе не будет.
— А знаешь, пожалуй, еще не слишком поздно, — ответил Дэниел, уже начиная обдумывать идею. — Правда, понадобится много усилий, в основном по созданию общественного мнения, но мне кажется, мы это сумеем.
— Ну так что, по рукам? — Ее темные глаза засветились волнением.