Директор поспешила к салатно-соусному королю, чтобы поблагодарить его за участие в шоу.
Значит, влюблены? Вот это номер! Да они и несколькими словами не могут обменяться, чтобы не вспыхнуть. Конечно же, от совсем иных страстей — не от любовных.
Дэниел наблюдал за всей этой телебратией, обступившей Изабель, — за Бобом Харрисом, малышкой Салли и многочисленными членами съемочной группы. А ведь где-то под маской светской львицы скрыта душа живой женщины. Как жаль, что ему так и не удастся узнать ее по-настоящему.
Дэниел резко повернулся и быстро направился к выходу. У него еще оставалось достаточно времени, чтобы вернуться в офис и закончить кое-какие дела. Но не тут-то было.
— Мистер Бронсон!
Он и не подумал останавливаться.
— Мистер Бронсон!
Он толкнул дверь и зашагал по коридору.
— О Господи, да остановитесь же вы! — Раздражительно. Повелительно. Абсолютно в стиле Изабель.
К собственному удивлению, Дэниел остановился.
— О'кей, принцесса. Выкладывайте, только быстро. Мне некогда болтать с вами.
Она смотрела на него так, точно хотела наградить увесистой оплеухой.
— Вы должны передо мной извиниться.
— Не дождетесь.
— В студии вы говорили со мной совершенно бессовестным образом!
— Мы в свободной стране. Разве не это пленяет вас в Америке?
— Вы все время смеялись надо мной, и мне это не нравится.
— Я делал как раз то, что вам требовалось: подкидывал темы для ваших риторических упражнений, и вы прекрасно справлялись. Хотели прославиться? Тогда ваша мечта сбылась.
— Я хочу, чтоб вы знали: все, что я сегодня рассказала, — чистая правда.
— А кто вам возражает? — усмехнулся Бронсон. «И отчего это она так чертовски ранима? — подумал он. — А ведь минуту назад была в ярости. Не дай Бог, еще, расплачется, тогда я и вовсе пропал!»
— Я вижу по вашим глазам, что вы мне не верите, — сказала она, и ее темные глаза подозрительно увлажнились.
— Верю я вам или не верю — какая разница?
— Черт возьми, Бронсон! Ну почему все ньюйоркцы отвечают вопросом на вопрос?
— Не знаю, — улыбнулся он. — А вы знаете? Взгляды их встретились.
Пауза затянулась.
Изабель не мигая, с вызовом в глазах смотрела в лицо собеседника. Он понял, что для него все кончено!
Впрочем, еще не совсем. Ведь в колледже он был отличным бегуном. Если сейчас броситься наутек, то еще до того, как принцесса успеет добежать до угла, он уже будет на Восьмой авеню.
— У вас есть время выпить кофе? — спросил Дэниел. Спросил вопреки здравому смыслу. Впрочем, все, что он сегодня делал, делалось вопреки здравому смыслу.
— Кофе я не пью, но от чашки чаю не откажусь. Принцесса улыбнулась, и от этой искренней улыбки с ее лица исчезли последние следы печали. А Дэниел избавился от прочной брони толщиной в тридцать четыре года; броня эта, надежно защищавшая от женских чар, казалось, рухнула к его ногам грудой обломков.
Кофейня находилась в квартале от Коламбус-авеню, на первом этаже скромного неприметного здания. Меню было написано прямо на витрине, и несколько пунктов в нем уже вычеркнули черным маркером. Над коротеньким списком блюд висела карточка с выведенными от руки крупными буквами: «Свежая баклава — ежедневно». Дэниел распахнул перед принцессой дверь, и она вошла. Под потолком кофейни вился сигаретный дымок; в воздухе витали кухонные ароматы. Громкие звуки радиодинамиков почти не заглушали ругань повара, жарившего яичницу.
— У стойки не садитесь, — бросила пробегавшая мимо официантка, с ловкостью заправского жонглера несшая в одной руке сразу три тарелки. — Там не обслуживаем.
Изабель остановилась и вопросительно посмотрела на Дэниела.
— Вон туда, — сказал он, кивнув в сторону маленькой ниши у дальней стены.
— Как чудесно, — усаживаясь, улыбнулась Изабель. — Я видела такие места только в кино. И даже не верила, что они на самом деле существуют… — Она осеклась. — Почему вы так смотрите на меня?
— Просто каждый раз, когда вы говорите что-нибудь в этом духе, я думаю: «Должно быть, она меня разыгрывает». Но потом вспоминаю, кто вы такая.
— Сомневаюсь, что об этом вообще можно забыть, мистер Бронсон. Просто вам очень нравится при каждой возможности напоминать мне о моем происхождении.
Официантка остановилась возле их столика и в упор смотрела на посетителей.
— Что будем заказывать?
— Чай, — сказала Изабель. — В большой кружке, а не в чашечке. Без сливок. Лимон — отдельно. И мед, если у вас есть.
— Меда нет.