Дэниел рассмеялся:
— Если только у тебя нет другой информации. Полицейского, должно быть, позвали, и он скрылся в терминале.
— Эгей, Дэнни! — прозвучал издали знакомый голос. — Сюда!
С другой стороны улицы ему махал рукой отец. Обменявшись с ним приветствиями, Дэниел забрался в «линкольн».
— А я думал, вы с мамой уже во Флориде.
— Сегодня вечером улетаем, — сказал Мэтти, не выпуская сигару из зубов. — А у Фрэнка выходной.
— Только не говори мне, что у него снова родился ребенок.
— Нет, гланды, — коротко отозвался отец.
— У детей?
— У Фрэнка.
Дэниел повел плечами, сбрасывая куртку, и швырнул ее на заднее сиденье. Отец нажал на газ.
— Итак, где пожар?
— Терпение, Дэнни, — ответил Мэтти. — Только терпение.
— Эй, папа, — минут через десять заговорил младший Бронсон, — Манхэттен там.
— Знаю, сынок.
— Но ты проехал поворот на шоссе.
— Я направляюсь не на остров.
— А куда, черт возьми?
— Увидишь. — Мэтти бросил взгляд на сына. Почему бы тебе не вздремнуть немного? Сдается мне, сегодня ночью ты плохо спал.
Уже лет двадцать Дэниел не подчинялся своему отцу, но тут Мэтти оказался совершенно прав: он действительно не спал уже около полутора суток, и, если расплывчатые намеки отца вообще что-нибудь значат, то ему предстоит чертова пропасть работы.
Открыв часа через два глаза, Дэниел увидел за окнами машины лес. Или что-то очень похожее на лес. Во всяком случае, вдоль проселочной дороги, которую явно не ремонтировали уже много десятков лет, росли большие деревья. А за этим лесом, в отдалении, к небу поднимались горы.
— Где это мы, черт возьми?
— Сиди спокойно. Мы почти на месте.
— И как называется это место? — передразнил отца Дэниел.
— Изабель.
Он ничего не понял, должно быть, сказывался дальний перелет.
— Изабель?
— Ты ее помнишь, — произнес Мэтти, продолжая курить уже другую сигару, — принцесса.
— Это что, город так называется в честь принцессы?! — раздраженно заворчал младший Бронсон.
— Заткнись-ка, Дэнни. Неужели не понятно, я везу тебя к твоей подруге.
Они свернули на дорогу, которая вела в тупик, и подкатили к свободному месту на обочине рядом с разбитым стареньким жучком «фольксвагеном».
— Все. Конечная остановка, — сказал Мэтти.
— О'кей, папуля. Шутки в сторону. Что тут происходит?
— Вылезай. — Мэтти потянулся через него и открыл дверцу. — Мне еще надо успеть на самолет.
— Ты мне за это заплатишь. — Дэниел выбрался из «линкольна» и вытащил с заднего сиденья куртку и сумку. — И как мне прикажешь выбираться из этой глухомани?
— Не волнуйся об этом, Дэнни. Я не думаю, что тебе это понадобится.
Отсалютовав на прощание, Мэтти развернулся и вскоре скрылся за поворотом.
Дэниел оглянулся на простенький коттеджик в форме буквы А и подумал о принцессе. Никак ему не удавалось совместить эти два образа. Что бы там ни говорил отец, совершенно невозможно было представить себе Изабель в столь убогом жилище. Нет, только не здесь!
Он прошагал по дорожке к дому и постучал в дверь. Нет ответа. Он заволновался. Постучал снова и прислушался. Внутри бормотало радио или телевизор. Потом послышался приближающийся звук чьих-то медленных, ленивых шагов.
— Иду, иду! Терпение!
О, этот грудной тембр с оттенком аристократической гордыни и в то же время такой влекущий. Эта масса темных волос… Это хрупкое маленькое тело…
Дверь распахнулась. Она была прекраснее, чем запечатлелась в его памяти. Дэниел глядел в любимое лицо с высокими скулами и огромными темными глазами. Это лицо в течение последних нескольких месяцев неумолимо преследовало его в каждом сне.
— О мой Бог! — Темные глаза удивленно распахнулись и моментально заблестели от слез. — Бронсон!
Изабель бросилась к нему.
— Ох, принцесса! Да ты…
Он остановился. Она посмотрела ему в глаза. Вся его предыдущая жизнь отразилась и промелькнула в них, как на экране.
Изабель взяла его руки и положила к себе на живот.
— Добро пожаловать домой, папочка.
Глава 17
Порой человек не знает, что ему нужно, пока не столкнется с этим нос к носу.
Для Дэниела все тридцать четыре года жизни обрели наконец свой смысл именно в тот миг, когда Изабель положила его руки к себе на живот и он почувствовал, как там шевелится их ребенок. Все, чем была она, все, чем он хотел быть, — все это было вот тут, под его ладонями. В благодатной тьме ее чрева оно росло и день ото дня становилось все сильнее и больше.