Андре открыл рот, но звук пошёл не сразу. Как только Тибо пропал из кадра, он спросил:
- Вы серьёзно?
- Вот, - крикнул Жан, протягивая вперёд к экрану кота, - это Ровер.
Кот сладко зевнул. Оптика исказила его мордочку, и увеличила нос, выводя на передний план розовый язычок. Андре насмеялся от души.
- Пока все, - заключил весело Жан, - на этом, думаю, мы притормозим.
- А я поскромнее буду. Это Мелиса.
К Андре подсела симпатичная брюнетка, с длинными вьющимися волосами. Она дружелюбно махала рукой, и приветствовала всех по-английски. Парни ответили, а затем загалдели по-французски, говоря на перебой:
- Я одобряю, - кивал головой Анри.
- Какая красотка! - радостно кричал Жан.
- Чудесный выбор! – вырвалось у Люка, он совершенно не собирался влезать, не в своё дело, но не сдержался.
Андре снова хохотал. Братья рассказали друг другу, как живут. Жан при этом опёрся локтем о стол, и положил подбородок в ладонь. Он внимательно слушал Андре, но и ловил каждое слово Анри, переводя каждый раз взгляд на говорящего, будто сам не знает подробностей. Люк наблюдал за старшим братом, улавливая их сходство с младшим. И ему приятно было находить общие черты. Он понимал, что это единственная ниточка, что связывает Анри с семьёй, и её непременно нужно сберечь.
Потеряв счёт времени, они проговорили три часа. Но для всех это время пролетело незаметно, и приятно. Прошёл обмен контактами, и теперь в записной книжке Дюпона было ещё одно родное имя.
А дальше жизнь парней стала размеренной. По крайней мере, так всё выглядело со стороны. Хотя, пожалуй, из всей троицы только Жан был безмятежно спокоен. Он ходил на работу в кафе, вечера проводил дома с любимыми и Ровером, нисколько не сомневаясь, что всё в его жизни идёт правильно. Правда, иногда, он задумывался, что его доходы заметно снизились, и стоит подумать на эту тему. Но парни запрещали ему платить за квартиру, и он искал иные способы быть полезным. Часто готовил, носил костюмы Анри и Люка в химчистку, приносил большие коробки мороженого, да и вообще взял все вопросы по организации быта на себя. Он считал, что его гении должны заниматься музыкой. А остальная ерунда им только мешает.
Парни, как следует занимались подготовкой к конкурсу. Оставалось всего полтора месяца. И вот тут, Тибо никак не мог понять, почему имея два рояля в гостиной, к слову сказать, они занимали добрую половину комнаты, парни ходят по очереди в зал, оплачивая его аренду. Все его рассуждения свелись к одной истине: «кто ж разберёт этих гениев?», и он перестал заморачиваться.
А вот Ксавье потерял покой, но пока ему удавалось это мастерски скрывать. Его жутко мучила совесть. Он всё больше привязывался к своему неизвестному соавтору. И хотя из-за неприятностей с парнями, они не связывались несколько недель, это не охладило их пыл. Они также вдохновенно писали, и связь между ними только крепла. Немного настораживало, то, что незнакомец попросил больше не приносить ему цветы. И причину объяснять не пожелал. Но Люк не растерялся, и предложил выражать свою благодарность в конфетах. Друг был не против, и отныне за шторами прятались трюфели.
Друг. Друг ли? Парню очень сложно было разобрать, что он чувствует к незнакомцу. Иногда он страдал, что предаёт парней, сохраняя всё в тайне. Но признаться было страшно. И не потому, что он не доверял своим любимым, а потому что сам не знал, как его представить. Люк вполне адаптировался к тому, что влюблён сразу в двоих, и считал невероятным везением, что любовь ответна. А кем же стал в его сердце третий? Это был вопрос, требующий времени. Ксавье просто решил отдаться на его милость.
А что же Анри? Он запретил другу дарить ему цветы, боясь вызвать ревность домашних. Приносить каждый день по свежей корзине в дом, это было бы слишком. А вот на шоколад он согласился охотно. Дюпон поедал его во время работы над мелодией, и не замечал, как съедал всю коробку разом. Их диалоги стали проходить в таком духе:
Незнакомец: «Спасибо, что всё ещё со мной»
Анри: «Конфеты были чудесными. И музыка тоже»
Незнакомец: «Она не была бы так чудесна, без твоего пера»
Анри: «Я не слишком увлёкся синкопой во второй части?»
Незнакомец: «В самый раз. И в самое сердце»
Конечно Анри знал, что Люк ходит в этот же зал, только чередуя с ним дни. И предполагал, что в его стенах вполне может нос к носу сталкиваться с его тайной. Это щекотало нервы, иногда казалось, что Ксавье всё раскроет, и страшно подумать, что подумает.
Люк может обвинить его в измене, но можно ли считать это изменой, Анри не знал. Он задавался вопросом: «А смог бы я так же писать с Люком?» Дюпон чувствовал, что между ними есть трепетная душевная связь. Что их отношения основаны не только на сексе. Иногда ему казалось, что Ксавье понимает его лучше, чем он сам. И всё больше склонялся к мысли, что стоит попробовать. Вот только с незнакомцем, они пишут вполне конкретную программу. И когда закончат, что будет дальше? Их знакомство неизбежно. Как тогда объясняться с любимым? Это уже был выбор пути, по которому идти дальше в профессиональном плане. Когда-то у них с Ксавье чуть было не зашёл разговор о будущем, но Люк попросил перенести его на после конкурса. Оправдывая это тем, что результат решит многое. Так-то оно так, но результат Анри больше не волновал. Победа однозначно будет за ними. А кто конкретно, не имеет значения.
Иногда от таких мыслей у него ныла нога, но он не подавал вида, не желая беспокоить парней. Они радовались, что прогресс на лицо. Анри ходил почти так же много, как раньше, и не жаловался на боль. Люк регулярно возил его в больницу, и внимательно выслушивал все рекомендации, чтобы потом контролировать парня. Чем тот был часто недоволен, но одновременно и благодарен. Ведь раньше никто не заботился о нём так пристально.
Близилось Рождество. Первое Рождество вместе. Каждый предвкушал тихий семейный вечер. А Люк и Анри, втайне от всех ломали голову, что подарить своему тайному другу.
Глава 11
Рождество во Франции – это Париж, сияющий огнями днём и ночью, это Страсбург с его многочисленными ярмарками. Где можно найти всё: от сувениров, до вкусного глинтвейна. И это Прованс – где Рождественский сезон длится сорок дней, и главным его атрибутом является вертеп.
А ещё это вкусный праздник. В Шампане, например, до полуночной мессы едят вафли, а вот в Бургундии поедают улиток, и фаршированные яйца. В Савойе пекут вкуснейшие пончики с пюре из яблок, а в Провансе вам непременно подадут тринадцать десертов, в память о тайной вечери, с участием Иисуса Христа и двенадцати Апостолов.
И если Анри и Жан, хоть что-то помнили из детства, то Люку познать все прелести Рождества так и не пришлось.
- Люк! – кричал Жан из гостиной.
Парень в это время переодевался в пижаму.
- Да!
- Какое полено хочешь? Обычное или с ягодным наполнителем?
Ксавье молчал. Жан вошёл в спальню.
- Так, что? Я хотел заказать его сегодня, а то очередь большая.
- Выбери сам, - с грустью ответил Люк.
- Эй, ты чего? – парень поднял его подбородок, и заглянул в глаза.
- Я никогда его не ел, и не знаю, как это, - обычное.
- Правда, что ли? Как так вышло? – удивился Тибо.
- У нас давались большие банкеты, а не семейные ужины. И на столе всегда стояли деликатесы, вместо домашних блюд.
- Обычный – это бисквит с шоколадным кремом. Но мы можем заказать с любым вкусом, - Тибо потёрся об его щёку носом.
- Тогда давай трюфельный? – оживился Люк.
- Как скажешь, - Жан набрал номер, и принялся объяснять, что шляпки грибов на полене должны быть обязательно из клубники.
Ксавье улёгся в постель, и наблюдал за парнем. Когда тот закончил, он его спросил:
- А почему именно полено? Мне никогда не рассказывали.
- Ну, это ещё древняя традиция перекочевала в Рождество. Как делали подношения на Пасху – яйца и баранину, а на День всех Святых – вино и масло, так же и на Рождество несли свежее полено в дом. Большое, но, чтобы поместилось в очаг. Это полено топило и освещало дом в течение трёх дней, а потом его золу собирали, и хранили весь год. Якобы оно защищало жилище от нечисти, и разных напастей. Со временем очаги пропали, а полено в виде торта переместилось на стол.