- Спасибо, что понимаешь.
- Если не я? То, кто? Вы же как ослы упрётесь, и никакого толку, - бурчал Жан, втирая в тело Анри лавандовое масло, - когда на репетицию пойдёшь? Уже почти неделя прошла.
- Как уложу всё в своей голове, так и пойду, - честно ответил Дюпон.
- Поторопись, а то программа выйдет без тебя, - рассмеялся Тибо.
- Нет, Люк не настолько жесток, - высказался Анри.
- Ты ведь в нём не сомневаешься, так почему упрямишься?
- Не знаю, - парень был в отчаянии, - меня это всё раздражает. Хочется всё делать ему на зло, но только я сам от этого страдаю.
- Вот именно! Оба страдают, а я всех успокаиваю. Не лучше ли помириться, и жить в любви. А?
- Обещаю, я возьму себя в руки, и всё решу. Иди сюда, - Жан лёг сверху на Дюпона, и тот нежно его поцеловал.
- Вот это было хорошо, - с удовольствием прокомментировал Тибо, - только втроём намного лучше.
Он положил голову на грудь парню, и Анри крепко прижал его к себе.
Решение созрело неожиданно. Люк просто бродил по городу, чтобы убить свободное время, и увидел пару. Это была пара геев, они стояли в обнимку на мосту. Мимо шли люди, и абсолютно никто не обращал на них внимания. Только две школьницы, хихикнув, сфотографировали спины парней, но те были так заняты разговором, что не услышали.
Ксавье задумался: «а ведь Франция самая лояльная страна в Европе, если брать тему ЛГБТ. Правда, чтобы принять закон об однополых браках, пришлось многим пострадать». Люк вспомнил, что ещё был подростком, но уже вполне осознавал свои предпочтения, когда по городу прокатилась волна протестов против этого решения. Тогда и католическая церковь, и мусульмане были в большинстве своём против, и парень помнил выпуски новостей, где говорилось, что от рук протестующих погиб ещё один гей. С тех пор, он стал бояться, что его раскроют, и с ним может случиться что угодно. Но только в поддержку закона, на улицы вышло куда больше народу, и всё же браки стали легальными. Пара имеет право на суррогатное материнство, может усыновить ребёнка. И как показала жизнь, за все эти годы, что опасения противников не подтвердились. Обычные семьи не разрушались, количество геев резко не возросло, и дети, которые росли в однополых семьях были вполне нормальны. А главное такие люди вливались в полноценное общество: сократился риск самоубийств, и распространения ВИЧ. Это было так важно для новых поколений. Конечно, и сейчас всё по-разному, но процесс запущен, и его уже не остановить.
Эти раздумья придали Ксавье решимости, и он наконец знал в каком ключе двигаться: «А я ведь могу сделать весь процесс настолько романтичным, что мало кто устоит! Главное, чтобы от души, от сердца!»
Он так вдохновился, что радостно подошёл к парням, и сказал:
- Спасибо, ребята! Вы меня здорово выручили! Желаю вам счастья!
Он говорил это, пожимая им руки, а их лица выражали полное недоумение.
- Ты что-нибудь понял, Крис? – спросил один из парней, глядя в след незнакомцу.
- Нет, Юки, абсолютно! – второй всё ещё был под впечатлением, - странные они, эти французы. Я слышал, что тут относительно нормально относятся к таким, как мы. Но чтобы настолько …!
- Всё равно приятно, - улыбнулся Крис, и они снова повернулись к реке, продолжив свой разговор.
- Жан! – не сдерживаясь, вопил в трубку Люк, - когда будешь дома, сегодня же найди в телефоне Анри номер Марселя, и пришли мне. А Дюпону не слова! И чем раньше, тем лучше!
- Хорошо, - рассмеялся тот, - я в перерыве съежу домой. Ты что-то придумал?
- Да! Я люблю тебя, Жан! Бесконечно люблю!
- Я понял, жди.
Ксавье, не теряя времени взялся за карандаш. Он засел в кафе, набрав много вкусной еды, впервые за эту неделю он так хотел есть, что готов был заказать всё меню, но представил, что на это скажет Тибо, и ограничился одним сетом. (сет-меню – это набор блюд, типа закуска, основное, десерт, тщательно продуманный шеф-поваром, несущий в себе одну концепцию)
Люк писал на нотных листах, так как другой бумаги, в его сумке не оказалось, продумывая каждое слово. И то, что выходило из-под карандаша, ему очень нравилось. Он бы хотел видеть лицо Анри, когда тот прочтёт это в утренней газете, но к его сожалению, парень услышит это только в рассказе Жана.
«А, что, если Дюпон скажет, что я манипулирую им, ради своих целей? Или, что я спекулирую? После того, в чём он обвинил меня, что бы я не говорил, Анри может мне не поверить. Но, что бы там ни было, других решений у меня нет. И всё-таки я верю в нашу любовь. Всегда верил. А сейчас сомневаться тем более не время. Вот только не надо паниковать раньше времени, Жан меня всегда поддержит. Дюпон тоже не идиот, он почувствует, что я честен. Всё непременно должно быть хорошо».
Тибо прислал сообщение с номером, как раз вовремя. Люк поставил финальную точку, и набрал номер Марселя. Когда тот услышал имя Анри, то был готов помочь безоговорочно, и назвал эту затею удачной.
В этот вечер Кристоф заметил воодушевление сына, и то с каким вдохновением он играл. Даже оркестр сошёлся во мнении, что всё звучало будто на концерте, в полную силу.
- Я сделал первый шаг, - объяснил Ксавье отцу за ужином, - в суд я пойду героем светских хроник, и поверь, люди будут мне сочувствовать. Присяжные тоже будут на моей стороне. Я никогда не попадал в скандалы, и репутация у меня хорошая. А после этой статьи люди поверят моим словам. И если он решил сделать суд открытым, то и я буду открыт.
- Я мало, что понял. А можно в деталях? – уточнил Кристоф. Одними только интонациями Люк внушал в него уверенность в победе.
- Можно, - улыбнулся тот, и рассказал всё, что придумал.
- Берте понравится, - заключил Кристоф.
- Я только переживаю о Терезе. Как воспримет это её окружение? Боюсь разрушить её жизнь, - уже грустнее говорил Ксавье.
- Справимся, - коротко ответил Дюваль.
Впервые за неделю Люк спал спокойно. Он ожидал встречи с любимым уже с утра. По его мнению, Анри должен прийти сразу, как узнает. Если – нет, то это стало бы большим разочарованием, но Ксавье верил, что такое просто невозможно. Перед тем, как уснуть, он созвонился с Жаном, и тот включил видео связь. Анри уже спал, и Люк попросил парня поцеловать его. Тибо сделал это очень нежно, и Дюпон заворочался.
- Он такой милый, - тихо сказал Ксавье.
- Да уже, - согласился Жан, - ты скоро вернёшься домой?
- Посмотрю, как пройдёт первый суд. Если всё пойдёт, как я думаю, то через несколько дней.
- Скорей бы. Я тебе такую вкусноту приготовлю!
Люк проснулся ещё до рассвета, и приготовил завтрак на двоих. Послушал запись вчерашней репетиции, и остался очень доволен. Потом проводил отца, и лёг на диван перед телевизором. Выпуск новостей был до того скучным, что через десять минут он просто уснул.
Зевая, Жан вышел на кухню. Он встал заранее, чтобы приготовить завтрак для Анри. По его коварному плану, вкусности должны будут расположить парня к беседе, и он согласится пойти на репетицию. И всё шло довольно неплохо, пока Тибо не взял утреннюю газету, и не перевернул первую страницу.
- Хах! – громко усмехнулся он.
Жан забыл про всё, и ринулся в спальню. Он принялся бесцеремонно тормошить Дюпона, тот подскочил в испуге.
- Что? Что случилось? – он с трудом открывал глаза, но руками ощупывал парня, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.
- Это не у меня случилось, а у тебя! – радостно кричал Тибо.
- Да, что же? – Анри совсем был сбит с толку.
- Читай! – Жан протянул ему газету, - я тебя искренне поздравляю!
Пока Дюпон читал, его глаза становились всё шире и шире. Он бесшумно шевелил губами, и иногда восклицал в слух:
- Господи!
- Да неужели?
- Я?
- Обалдеть!
Тибо в это время носился, выбирая одежду для Дюпона. Он аккуратно разложил вещи, и вдруг услышал горелый запах.
- К чёрту завтрак! – кричал он по дороге на кухню, - срочно иди в душ, и к нему.