Но у меня из головы не шла Вера и её магазин. Никуда больше моя энергия не текла, никто из огромного списка друзей не откликнулся на мой запрос о работе. Под влиянием того, что мы неожиданно «всей душой» полюбили трубку и курим сейчас только её, раскрывая все тонкости этого табачного времяпрепровождения, в моей голове засела мысль, что я бы с удовольствием продавала табачные изделия. Я села писать Вере и, когда писала ей о своих мотивах, не ныла и не жаловалась Антону, я кое-что поняла.
После того как я перестала зарабатывать, при кажущемся интересе к поиску себя я стала каким-то приложением к Антону. Он оплачивал моё участие в школах и семинарах, и где-то в глубине души мне казалось, что он брал меня с собой «в большие духовные дела» «за компанию». А у меня постепенно складывалось ощущение, что мне это не нужно, что я просто хочу его везде сопровождать и следить, как бы он чего такого, отличного от «Пути», не натворил. Да и вообще мы всегда и везде были неразлучны. Я почувствовала, что занимаюсь всем этим лишь постольку, поскольку с самого начала знала, что мне придётся заниматься странными вещами, — такой уж у меня муж. Передо мной развернулась такая картина: сама я ничего не вкладываю, никуда по-настоящему не стремлюсь, не плачу деньги, не вкладываю силы, ничего не отдаю, ничем не жертвую, не отрываю от себя — я не вовлечена. Я вроде бы проживаю какие-то «важные» вещи, но это для меня всего лишь приключенческий аттракцион с ужастиками. Я по-прежнему могу прятаться за Антона — это удобно, потому что, когда, условно говоря, начнётся бомбардировка, окажется, что военную кампанию я не оплачивала и спрос с меня маленький. В итоге я так до конца и не поняла, что я делаю не так и как мне осознать, что я сама отвечаю за свою жизнь, смерть, реализацию, и при этом оставаться с мужем, за-мужем, продолжать делать всё, что я делаю, но с другим отношением. Хотя я чувствую, что у меня всё есть: и желание, и возможность, но всё так невпопад, запутано, запрятано и перекошено, что я остаюсь там, где описала. Хотя, очевидно, кое-что прояснилось.
Мне очень неудобно отправлять Вам это большое письмо, которое я написала вчера, но сегодня мне ответила Вера, и возник маленький вопрос. Оказалось, что Вере нужен новый продавец взамен уволенного. Но из-за её графика передо мной встаёт такой выбор: либо коллективные практики, которые проходят у нас дома 3 раза в неделю, и один поход в баню, либо работа, которой я хотела бы заниматься. Мы нацелились пройти Мишин курс до конца, потому что пока ничего доводить до конца не получается. Если говорить о том, что я чувствую, я бы хотела остаться дома. Как мне быть? СПАСИБО ВАМ.
Р. S. В нашем магазине продаётся покерная трубка из светлого дерева, но ее нужно осмотреть.
Здравствуй, Настя!
Иди на работу и не парься по поводу Мишиного курса. Трубку я бы, конечно, посмотрел. Привет Антону и Вике. И разгони домашний тусняк! Пиши о результатах. Какой табачок курите?
Сергей
После того как отправила Вам письмо, поднялась вся моя ложь: я прячусь за встречами и занятиями, лишь бы не идтитуда, куда на самом деле сейчас нужно. Ужасно. Главный козырь, который будет использован, если другие защиты рухнут, — Антон сказал, что не хочет, чтобы я работала, если забеременею. Не по физическим причинам, а по «космически-энергетическим» — есть даже красивое ведическое обоснование этого подхода. Понимаю, что мы живём не в ведические времена, но мозг как клешнями вцепился в эту идею. Хотя пока ничего не произошло, кажется, я загоняю себя в кошмар, которого не хотела бы ни за что: становлюсь параноидальной мамочкой.
Вера может взять меня только с 15-го. Подождать или найти что-то другое?
Я не поняла про домашний тусняк. Вы о гостях и посиделках после занятий? О нашем обычае зависать на диване и вслух рассуждать о том, как бы нам так извернуться, чтобы «встать на путь»? О том, что у нас живёт Вика? Или о том, что мы проводим курс? Отказаться от него, как я сейчас ощущаю, не в моей власти — Антон взял на себя это обязательство перед Мишей. Теоретически мы можем арендовать под курс помещение. Но это только моё предположение — я пока не могу говорить за нас обоих.
Мне трубка не очень понравилась на первый взгляд, хотя она очень мужественная, можно сказать, героическая. Мы курим любимую вишню, но планируем совсем не курить.
Настя
Не нужно распыляться. Переведите занятия в другое помещение. У вас дом, а не ашрам, ашрамом он никогда не будет. Будьте вдвоём или втроём и отдайте своё время практике — тарабарщине. Она укрепит волю и даст жёсткую силу.
Работай прямо сейчас, а после можно и у Веры.
16 дней раскисания недопустимы!
Сергей, здравствуйте!
Пишет вам Вика, от Насти с Антоном. Хочу попросить вашего совета. Я живу у Насти с Антоном. Мы ввели распорядок дня и практик, покончили с вредными привычками. Читаем, тарабарим, делаем йогу, медитируем. Параллельно ведём хозяйство.
Я как-то спросила у вас, что мне делать, и вы ответили: нужно взять себя в руки, вступить в УниверСити. Тогда я всё хорошо обдумала и поняла, что не готова. Но сейчас я действительно хочу. Созрела.
У меня нет денег на членский взнос, и я решила, что нужно пойти работать. Я искала вакансии домработниц, продавщиц, администраторов, но потом поняла, что хотела бы найти такую работу, которая давала бы возможность помогать больным людям, — сиделки или медсестры. Я хотела вас спросить: правильно ли я решила? Иду ли я в нужном направлении или мне это только кажется? Спасибо вам.
Антон и Настя передают вам привет.
Вика Роляк
Да. Всё верно. Чтобы двигаться по пути, нужно действовать. И неважно, какое будет действие, лишь бы оно было.
Самообеспечение хорошо ещё и тем, что даёт уверенность.
Сергей
Доброе утро, Сергей! Докладываю обстановку.
Вчера я первый день отработала официанткой в ресторане на Красной площади. Там очень бурная жизнь и работа, но мне очень понравилось. (Не нравится только, что работать приходится в прокуренном помещении.) Мыслей почти нет всю смену, никакой чепухи в голове — ни насекунду нельзя отвлечься от происходящего вокруг: либо что-нибудь перепутаешь, либо уронишь, либо забудешь. Хотя раньше я ныла и психовала, сейчас я просто не понимаю, как могла отказываться от этого!
Насчёт тусняка. Этот курс сейчас невозможно перенести в съёмное помещение — если проводить занятия 2 раза в неделю, придётся платить около 15 тыс. в месяц. Антон сначала сказал, что других вариантов пока нет. Но в какой-то момент сам курс, сопутствующие практики и посещающая их публика нас довели до состояния такого раздражения, что мы уже были готовы всех выгнать и от всего отказаться. Но наутро всё улеглось. Решили пока продолжать (из тех, кто ходит на занятия, никто не может всех разместить у себя). Но упразднили бесцельные шатания, болтовню и чаепития — теперь просто пришёл-ушёл.