Дутовцы активизировались по всей округе. Натиск объединенных сил белогвардейщины и восставших чехословаков с каждым днем нарастал.
Возвратясь в Оренбург, Василий Константинович потребовал немедленного созыва командующих отрядами. Утром 28 июня 1918 года все они собрались в вагоне Г. В. Зиновьева, к которому по согласию главкомов перешло командование войсками всей группы.
При обсуждении вариантов отхода Г. В. Зиновьев высказался за то, чтобы отводить части и отряды по незанятой противником железной дороге в сторону Ташкента. Блюхер назвал этот путь линией наименьшего сопротивления и стал горячо доказывать, что надо идти по тылам врага в заводские районы Урала и там помогать Красной Армии в ее борьбе с белочехами.
Кто только не пытался отговорить его от столь рискованного намерения. Даже П. А. Кобозев, Чрезвычайный комиссар Оренбургской губернии, и тот с укоризной спрашивал:
— И куда стремишься? В область, которая сплошь объята восстаниями казачества? Одумайся…
Блюхера поддержали только Николай Каширин и Михаил Калмыков. Большинство командиров проголосовало за Туркестанский вариант.
Калмыков тут же опротестовал это решение. На его имя каким-то чудом проскочила телеграмма из Уфы. Ревком сообщал, что белочехи грозят городу с востока и с запада и приказывал командующему Сводного уфимского отряда немедленно возвращаться обратно.
На рассвете 29 июня Калмыков вытянул все силы отряда в походную колонну. На проводах Блюхер сказал:
— Не волнуйся, Михаил Васильевич, в одиночестве не оставим. Урал и мы не покинем. Это точно. Обеспечим эвакуацию и тоже двинемся за вами вслед. До встречи, дружище!
Крепко верил Василий Константинович в своих уральцев. Но не только на их удаль и храбрость рассчитывал он, выбирая труднейший и опаснейший из путей. В Оренбурге Блюхер встретился и с Николаем Кашириным — командиром Верхнеуральского красного казачьего отряда, о славных делах которого много знал еще в Троицке. Особо подкупила Блюхера та страстность, с которой командир красных казаков отстаивал на последнем совете главкомов необходимость похода на север, к Екатеринбургу.
…После совета красноармейцы Уральского отряда еще три дня оставались на передовых позициях за городом. Враг наседал, кидался в атаки, но блюхеровцы мужественно сдерживали его натиск. Выстояли. Обеспечили полную эвакуацию на юг из Оренбурга советских учреждений и войск.
Василий Константинович созвал к себе представителей частей отряда:
— Итак, решайте, будем или нет отходить на юг. Вашей воле подчинюсь.
Призадумались красноармейские делегаты. Блюхер молча ждал, брови его сошлись к переносице, на висках проступили пульсирующие жилки. Вперед протиснулся степенный красноармеец. Помялся немного, что-то еще прикидывая в уме. Блюхер узнал в нем пулеметчика 8-й роты 1-го Уральского полка. То был не любитель суеты и спешки. Не раз приходилось подгонять его в боевой работе, подогнал и теперь:
— Говори, Тарасов. Нету времени в молчанки играть.
— А што, и скажу. Все мы тут добровольцы. Да не вольны в трудный час спины к Уралу воротить. Ни в каких смыслах не вольны. Веди нас, Василий Константинович, как задумал. Сдюжим. Веди на Урал!
1 июля 1918 года отряды Блюхера и Каширина выступили из Оренбурга, держа путь на северо-восток. Блюхер вел на прорыв более девятисот пехотинцев, эскадрон кавалерии и артиллерийскую батарею четырехорудийного состава. С Кашириным шло триста семнадцать казаков-конников и сто девяносто пять пластунов-пехотинцев.
Части Блюхера на марше составляли главные силы. Каширинцы несли службу боевого охранения. Вокруг рыскали белоказаки. В открытые схватки ввязываться не решались. Лишь попугивали издали винтовочными выстрелами да пулеметной трескотней. Отряды в походе потерь не имели. Наоборот, ряды их непрерывно росли.
Разведчики, помимо своих основных функций, отлично выполняли и обязанности агитаторов. Возвращаясь с заданий, почти всегда приводили с собой новых и новых добровольцев. Порою целые группы вооруженных рабочих и крестьян присоединялись к отрядам. Наиболее крупными среди них были дружины приисковых рабочих под командованием Синельникова и Верзилова, а также казачья конная сотня Михайлюка.
Пополнениям радовались. С каждой встречей новых товарищей прибывало бодрости и веры в конечный успех дела. Но шли осторожно, нащупывая наиболее верные пути и по крохам выведывая сведения о том, что делается в лежащих далее селениях.